Саратов. Обманутые дольщики «Новостроя» — чуда больше не ждут, а объединяются

Обманутые дольщики «Новостроя»: «Мы что, виноваты, что родились и живем в этом городе?»

В феврале 2013 года Волжский районный суд принял решение о сносе двух домов, которые построила компания «Новострой XXI». В один день 202 семьи, которые успели купить квартиры, оказались в числе обманутых дольщиков. Причиной решения суда стала невозможность обеспечить безопасность полетов из-за помех, которые дома создали для локаторов саратовского аэропорта. Больше года дольщики «Новостроя» пытаются добиться помощи от властей. Правительством области была создана рабочая группа, которая ищет выход из этой ситуации, однако люди не верят, что чиновники действительно прилагают усилия, чтобы не допустить сноса  многоэтажек. Мы поговорили с дольщиками о том, что за это время им пришлось пережить.

Анна Канавичева (квартира  № 114): Я купила квартиру в октябре 2012 года. Дома стояли полностью отстроенные, с действующими лифтами и котельной. Они уже были подготовлены к сдаче. Я очень боялась долгостроя, боялась, что «кинут»,  и я приобретала дорого, по цене квартиры в Юбилейном без ремонта. Купила на 25-летие своей дочери.

Обманутые дольщики «Новостроя»: «Мы что, виноваты, что родились и живем в этом городе?»

Сразу поясню: это социально ориентированное жилье. Оба дома состоят только из однокомнатных квартир. Покупатели — это люди моего возраста: родители,  приобретавшие жилье для детей, или дети, которые перевезли своих стариков из области. То есть квартиры для одиноких людей и молодых семей. Среди нас есть и ипотечники, и те, кто получил материнский капитал и у кого есть хотя бы какие-то призрачные надежды ну хоть что-нибудь вернуть. То есть народ простой. Кто смог сам, без какой-нибудь помощи решить свои жилищные проблемы. Ну,  нам казалось, что мы их решили.

Купила я квартиру и думала только о том, где бы найти деньги на ремонт. В итоге я теперь абсолютно одна, потому что доченька моя от этого дурдома уехала зарабатывать денежки в Москву. И второй год пытается там биться, потому что, видимо, не до такой степени верит в хороший конец этой истории. Как она мне сообщает: «Зачем я буду здесь сидеть и ждать чуда?»

— Как вы узнали о том, что дом с вашей квартирой хотят снести?

Канавичева: Бывший муж позвонил мне 7 февраля, а 6-го, как вы помните, был суд, и говорит: «А ты знаешь, что дома-то сносят?»  Я, честно говоря, испытала такой шок, так разозлилась на него. Думаю: «Ну как можно такой бред сказать!»  Мне показалось это таким абсурдом, таким бредом, что я бросила трубку и стала все выяснять. Когда я поняла, что это не бред, а реальность, у меня волосы встали дыбом.

Как можно было зарегистрировать в регпалате? Я прекрасно знаю 214-й федеральный закон (федеральный закон от 30 декабря 2004 года № 214-ФЗ «Об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» — прим. авт.): не могло такого быть. К тому же это не тишком все делалось: шли письма на имя губернатора, в городскую администрацию.

Знаешь, что нам сказал на одном из наших еженедельных заседаний Юрий Земсков (заместитель министра строительства и ЖКХ Саратовской области до 22 апреля 2014 года —  прим. авт.)? «Да мало ли сколько писем пишут в разные инстанции». После таких слов повисла тишина. Мы просто сглотнули все, потому что на это нечего ответить. Что значит «мало ли сколько писем пишут»? Не говоря уже о том, что мы третья сторона в этом споре, чего с нами считаться.

— В судебных спорах транспортной прокуратуры и компании-застройщика вы действительно выступили третьей стороной. Как вы принимали участие в судебных заседаниях?

Канавичева: Я на первый суд даже повестку не получила, как и многие из нас. Был очень слабый юрист. За время, что работает рабочая группа (межведомственная рабочая группа правительства области и общественников, созданная для решения проблемы домов компании «Новострой  XXI» —  прим. авт.), с февраля до майского апелляционного процесса, нас убеждали, что задействованы лучшие юридические силы в Саратове. Если вы были на втором процессе, то наверняка видели, что там был очередной мальчик, который бекал и мекал и говорил только, что недавно получил дело на руки.

— А чьи юристы представляли  в том числе  и ваши интересы?

Канавичева: Это были юристы от «Новостроя». Это все, на что они раскошелились. То есть в стране создавался судебный прецедент, а они… У нас и к судебной системе куча претензий: Господина Олега Баранова (старший штурман Энгельсской военной авиабазы —  прим. авт.), который два дня сидел в зале, даже не стали заслушивать  о том, что военным самолетам ничего не мешает. Не стали учитывать судебные иски, которые подавал депутат Антон Ищенко, с ответом: «Полетам ничего не мешает». Это уже какие-то тройные стандарты. Теперь говорят, что дома мешают военным самолетам, а Баранов утверждает обратное. Логики в этой истории нет. Я пытаюсь что-то понять и не могу.

Ребят, давайте вспоминать, чем они нас «грели» все это время (обращается к другим дольщикам). Они не сомневались, что мы выиграем апелляцию. А все юристы, которые что-нибудь стоят, считали, что судебных перспектив у нас нет. Перспектива только одна — если они договорятся. Как нам сообщают: «Все стороны «за». Аркадий Евстафьев (владелец компании «Саратовские авиалинии» — прим. авт.) публично заявляет, что он «за», а позиция  Саравиа  неизменна.

— После того  как вы осознали, что можете лишиться жилья, что вы предприняли?

Канавичева: Честно? Я начала метаться по людям, которые имеют выход на «сильных мира сего», чтобы как-то повлиять на ситуацию. Все, что я получила в ответ: «Их никогда не снесут». И я притихла до решения апелляционного суда, потому что подумала: «Ну чего я буду соваться, там люди работают, все будет хорошо». Я реально поверила.

— На каком уровне вам пообещали, что дома не снесут?

Канавичева: На уровне заместителя губернатора и министра. Я не в одно место обращалась через родственников, руководство. Никто реально не верил, что снос состоится.

— Реально не верили или вам говорили так, чтобы успокоить?

Канавичева: Не верили. А вот к осени руки начали холодеть, потому что о реальности сноса заговорили те же самые люди. «Ну, мы надеемся, что не снесут. Не допустят, наверное», — сомневались они. Еще одно последнее затишье было связано с тем, что нам официально объявили и неофициально подтвердили, что была достигнута какая-то договоренность.

— Какая?

Канавичева: Какая-то…

Вот когда заставили раскошелиться Алексея Сергеева (депутат областной думы, долгое время возглавлял компанию «Новострой  XXI», сейчас отрицает свою связь с застройщиком  — прим. авт.), речь зашла о новой летной экспертизе, мы и пытались добиться, чтобы нам сказали, на чем они сошлись. Тогда нам ответили, что есть договоренности о новых схемах полета самолетов. Официально.

Виталий Калинин (кв. №  164): Заметьте, все высокие люди не произносят: «Летная экспертиза». Потому что результаты ее могут противоречить экспертизе, на которую опирался суд, когда выносил решение о сносе. А они же не могут исключать друг друга. Все аккуратно говорят: «Летный эксперимент».

Обманутые дольщики «Новостроя»: «Мы что, виноваты, что родились и живем в этом городе?»

Канавичева: И вот после этого начался дикий тормоз. Два месяца мы результатов этого эксперимента не знаем. Высказывались два мнения, что для нас плохи все варианты: и если дома мешают локатору, и если не мешают. Что там в результате — неизвестно… У нас, кстати, среди дольщиков есть специалист по аэронавигации с 30-летним стажем, специалист по гражданским судам. Есть даже люди из  Саравиа. И вот все они сходятся в одном: что помеха есть, но она настолько минимальная, что допустима по международным стандартам и недопустима по российским, которые противоречат друг другу. Мы не настаиваем на том, что помехи нет. Но суть в том, что даже если исключить депутатство Сергеева и то, что он перепродавал фирму, он реально вложил деньги в строительство. То есть наших денег у него нет, а есть только маржа, не больше. Если его по закону обязали снести дома, а это от 60 до 100 миллионов рублей, то ему еще и нам нужно будет вернуть порядка 200 миллионов. Где он их возьмет? То есть решение суда заранее невыполнимо.

— За 202 квартиры он должен 200 миллионов?

Канавичева: Квартиры маленькие, в среднем стоят по миллиону.

Калинин: Рассчитывать будут не по рыночной стоимости, а по договорам.

Канавичева: Вот у меня больше, потому что я взяла уже готовую. А у кого-то начальная цена от 650 тысяч, кто на уровне котлована покупал.

— То есть для исполнения решения суда «Новострою» необходимо иметь 260–300 миллионов рублей?

Канавичева: Да. И мы с самого начала понимали, что деньги он нам не вернет. Даже если бы он не делал фокусы с Фуронтом (гражданин Азербайджана Фуронт Досмамед оглы Мамедов, которому, согласно документам, была продана компания «Новострой XXI» в 2012 году, сейчас объявлен в международный розыск службой судебных приставов — прим. авт.), арифметика уже против нас. Потом начались другие юридические «открытия»: оказывается, по закону России нам никто ничего не должен. У нас есть решение суда, после которого некоторые дольщики обращались за компенсационными выплатами в администрацию. И суд, признавая вину администрации, не считает, что мы пострадали финансово. Казуистика такая: если вы не успели зарегистрировать собственность, то нам никто ничего не должен. Получается, что администрация может причинить нам любой вред своими действиями  и при этом финансово отвечать не будет.

— Пока вы не зарегистрируете свою собственность? Получается, администрация нанесла ущерб компании «Новострой XXI», а не вам.

Канавичева: Да. То есть они должны «Новострою», а компания уже должна нам. Но у «Новостроя» и так обязательств и долгов полно. А сейчас «Новострой» активно передает свои площадки другим фирмам. Наш дом   под арестом, и мы попадем в банкротскую массу, даже если нас отстоят, вот в чем беда… И все это на глазах у всех,  и все остаются до сих пор на своих местах. Нам не нужна чья-то кровь, поймите, нам нужны наши квартиры.

— К кому вы конкретно обращались за помощью?

Канавичева: Вам по алфавиту?

— По должностям снизу вверх.

Канавичева: Начали мы с Саратова. Обращались во все структуры. В том числе в  Саравиа. Но первыми мы обратились в региональное отделение «Единой России». Там нас попросили месяца на два оставить в покое депутата Алексея Сергеева.

— Каким образом вас попросили оставить в покое?

Наталья Тихонова (кв. № 120): Мы записались на прием, пришли. Там нас встретил Владимир Капкаев (председатель Саратовской областной думы — прим. авт.), который сказал: «Что я   как руководитель аппарата партии «Единая Россия» могу сделать с депутатом Сергеевым? Ничего. Он же депутат от единой партии, политического гегемона, защищающей интересы народа. Как однопартиец, я могу его пожурить. А какие санкции я могу к нему применить? Ведь он депутат, зарплату за это не получает». А тогда как раз была опубликована декларация о доходах, согласно которой Сергеев гол  как сокол, а вот его жена владеет и коттеджем, и машинами, и землей. Мы тогда Капкаеву предложили, что пойдем к Сергееву ночевать. Жить-то негде. У нас кто-то на сносях, кто-то больше никакого жилья не имеет, кто выплачивает ипотеку за несуществующую квартиру.

Обманутые дольщики «Новостроя»: «Мы что, виноваты, что родились и живем в этом городе?»

— Расскажите вашу историю.

Тихонова: Я тоже купила квартиру своей старшей дочери. Она закончила университет, молодой специалист — хочется самостоятельной жизни. Родители сделали для детей все: дали образование и дали квартиру. При этом все продали. Как в фильме говорилось: «Я за гараж Родину продал». А мы продали бабушкину квартиру, доставшуюся по наследству, и девочка сама выбрала себе однокомнатную квартиру. Сказала: «Здесь я буду жить, и строить свою жизнь».

Мне повестка не пришла, о проблемах я узнала случайно. Лазила в интернете и на риелторском сайте увидела: «Завтра суд».  Какой,   думаю,  суд? Звоню дочери: «Завтра нужно быть в Волжском суде». И дальше два дня, «которые потрясли мир». Сначала она была недоступна по телефону, потом сама звонит и сообщает: «Мама, тут творится невообразимое. Дома мешают локатору». — «Какому? Объясни толком». —  «Мама, тут бред и маразм!»  Приходит после первого заседания и рассказывает: «В зале полно народу. Один человек-физик пытается оспорить и что-то сказать. Судья его не слушает, секретарь смеется. Представитель прокуратуры зевает и упорно гнет свою линию». На следующий день звонит: «Все. Дома сносят». — «Да хватит, что ты ерунду говоришь!»  Рыдает. Через несколько дней мне позвонили: «Идет пресс-конференция в  Саравиа. Я пошла туда. Меня спрашивают: «А вы кто?»  Я отвечаю: «Я хотела на пресс-конференцию попасть. Я та, которую должны снести». На пресс-конференции летчик заявил: «Мне  как летчику  ничего не мешает. Но если я захожу на третий разворот на посадку  и летает военный самолет, то мне диспетчер снизу говорит: «Ты погоди, я тебя не вижу. Сейчас военные улетят». Я его спросила, как часто это бывает. Он мне ответил: «Пока что не было, но вдруг будет».

Сначала в это во все не верилось. Ну как же, там депутат, все решит! А потом мы начали сплачиваться для нашей борьбы, искать юристов. Это сейчас мы уже одна семья. А тогда звонили родственники и подбадривали: «Да ладно, все это решат, ничего страшного»…

Канавичева: На митинге к нам подошел полковник, который отвечал за безопасность, и спрашивает: «А вы из этих домов «Новостроя»? А что вам предлагают?»  То есть люди уверены, что мы просто кочевряжимся. Это не так. Мы в реальной опасности потерять все.

Год и месяц работы рабочей группы, на наш взгляд, совершенно впустую… Вот посмотрите на это письмо (протягивает письмо вице-губернатора Дениса Фадеева в Росавиацию по поводу необходимости проведения повторной полетной экспертизы). Разве есть ощущения, что за этим стоит год с лишним работы? Губернатор нас не принимает. Сколько раз мы к нему обращались, но он переориентирует нас на Фадеева. А мы по российским реалиям понимаем, что этот вопрос можно урегулировать только в Москве, а там кто, кроме губернатора, имеет вес? Ну кто они такие… Для нас это власть, а для Москвы —  никто. Нам бы хотелось, чтобы наш вопрос решался на уровне губернатора. Мы единственные в этой истории люди, не нарушившие закон. И пострадаем единственно  — мы. Как это может быть? В голове не укладывается. Как будто это начало 90-х.

Очень тяжело переносят эту ситуацию старики. Инсульты, инфаркты… Одного человека мы уже потеряли. Мы постоянно разозлены. Нам говорят: «Мы действуем в рамках правового поля». А с другой стороны,

Сергей Канчер (зампред областного правительства до 14 апреля 2014 года  —  прим. авт.) утверждает, что ляжет с нами под бульдозер. Это он нас к чему призывает? А я не то  что под бульдозер не хочу, я даже в обезьянник не хочу попадать. Но поверьте, если уж мы придем туда, то придем все. Даже те, кто опустил руки, и те, кто не борется.

Сейчас нам Дмитрий Тепин (министр строительства и ЖКХ области — прим. авт.) говорит: «Вы не рассчитывайте, что решение будет быстрым». Если бы над нами не висел снос по судебному решению, может быть, мы бы и терпели дальше. Но снос на сегодняшний момент  абсолютная реальность. Более того, за бюджетный счет. Потому что Фуронт Мамедов, которому 73 года, объявлен в федеральный розыск. А на проект сноса деньги из бюджета уже запрошены. Как только деньги из бюджета будут выделены, против нас окажутся и те, кто за них отвечают.

— Не сложилось ли у вас впечатление, что, когда было принято решение суда о сносе, депутаты «Единой России» попытались обвинить во всем  Саравиа  и перевести проблему в политическую плоскость?

Канавичева: И мы все в это поверили. Наше первое собрание было зимой у домов. Те, кто знали что-то, пытались нам объяснять геометрию, что-то чертили на снегу. Я и им верила. А потом и  Саравиа  верила. Понимаете, нам все равно, кто плохой, а кто хороший. Администрация «накосячила»? Да. Суды? Тоже.

Калинин: Транспортная прокуратура легко остановила стройку торгового центра, который также должен был стоять на траектории, как и наши дома. И эта стройка заморожена уже на года три-четыре. Прокуратура могла также остановить строительство и наших домов. Наконец, просто предупредить людей, которые вкладывали деньги. Вина прокуратуры здесь однозначно есть.

Канавичева: Когда прокурор на суде предложил провести вторую экспертизу, судья не стала разбираться. Ей, видимо, и так все понятно. А нам до сих пор ничего не понятно! Мы воюем непонятно с кем. Мы никто в этой ситуации.

Калинин: На амбразуру бросили не юристов «Новостроя», а людей.

Канавичева: А летом нам Сергеев говорил: «Создавайте ЖСК, мы вам потихоньку все подключим». Он что хотел, чтобы мы еще 300-400 тысяч вложили? Мы к юристам, а они нам: «Дом под снос. Да хоть организацию объединенных наций создавайте». То есть нас опять пытались морочить. Значит, это им было нужно.

Мы писали в администрацию президента. У нас есть дольщики, которые живут в Москве и каждую субботу туда ездят, как на работу. Там в курсе, но отвечают, что вопрос в судебной плоскости и, при всем сочувствии, президент отменить решение суда не может. Обращались к Хинштейну, который публично объявил, что все, кроме дольщиков, здесь виноваты. И что, кто-нибудь реально понес наказание ?!  Кому мы только не писали! Хованской, Барщевскому… В прокуратуру Российской Федерации. Вот такая пачка писем.

— Прокуратура — инициатор судебного разбирательства. Что оттуда отвечают?

Тихонова: У меня есть очень интересная бумага. «На ваше письмо отвечаем: прокурору было поручено пересмотреть позицию по вашим домам»  — вот такое письмо получила. Волжская гражданская прокуратура сообщает: «Все построено по закону, и разрешение на него получено в соответствии с Кодексом». Мы просим их защитить наши права. А они в ответ: «А какие ваши права ущемлены?»

При этом аэродромная зона не очерчена, санитарной зоны нет.

— Потому что в таком случае в нее попадут не только ваши дома.

Тихонова: Мне кажется, что вопрос решился бы давно и очень быстро, если бы была политическая воля. То есть вызвал бы губернатор Сергеева на ковер и сказал: «Мне этот бардак не нужен. Ты должен с этим вопросом разобраться. Люди страдать не должны». Раз ему так не говорят, значит, депутат Сергеев чем-то держит этих людей.

Канавичева: В марте этого года Верховным судом принято решение по другому делу, что согласовывать с местным начальством аэродромов строительство не нужно. Только напрямую с Москвой. Сколько в России аэропортов в городской черте? Создан очень нездоровый прецедент. Но нам-то все равно. Главное, что у нас за год и два месяца ничего не изменилось. Мы сейчас ждем только плохого, потому что никакого движения вперед нет. Кроме проигранных судов.

— Создается впечатление, что все действующие лица, которые заявляют, что занимаются этим вопросом, тянут время.

Канавичева: Может быть, ждут новый аэропорт. Но к этому времени у нас уже все процессуальные сроки пройдут. А потом, наличие нового аэропорта не отменяет судебного решения. Как говорят юристы, значение имеет только возможное мировое соглашение.

Вначале предлагали перенести локатор, которому мешают дома. Но на одном заседании рабочей группы Сергеев, видимо, потеряв терпение, заявил нам: «А 150 миллионов не хотите за это отдать?»  После этого дольщики полезли в технические документы и выяснили, что в декабре истекает срок эксплуатации  локатора. Такое впечатление, что Сергеев, и его юрист, и местный представитель ОРВД нам намекали, что  Саравиа  хочет новый локатор.

Тихонова: На сайте госзакупок есть все заказы ОРВД для объектов, которые им принадлежат. Там заказ  Саратовских авиалиний  на проверку локатора АО85ТК. Как нам объяснили, его проверяют и продлевают срок эксплуатации..

— То есть срок еще не закончился?

Канавичева: Мы не знаем результатов проверки.

Сейчас отношение к нам, конечно, изменилось. Но сначала с нами обращались, как со слабоумными. А мы и боялись, и стеснялись выступать против… В итоге сейчас снос останавливает только отсутствие финансирования. А его уже заказали на проект, который должен точно сказать, сколько будет стоить снос. Речь идет о покирпичном снятии, потому что взорвать из-за заправок и частного сектора нельзя.

Нам говорили: «Вот сейчас прилетит самолет, проведет экспертизу, и станет ясно, что делать». Самолет прилетел, нам объявили о секретности итогов эксперимента.

— Кто вам во всей вашей ситуации реально помог?

Канавичева: Министр Дмитрий Тепин. И при этом видно, что ему реально стыдно перед нами. Мы вот на него наседаем, потому что у нас нервы сдают, а он ни разу на нас не сорвался. И когда ему надо бы врать нам начать, он начинал мяться. И сразу все понятно становится… Он еще умеет краснеть. Он понимает, что его рычагов не хватает. Нужен совсем другой уровень.

Калинин: Все остальные громкие фамилии — Фадеев, Моисеев, Канчер — ничего не сделали.

Тихонова: Мы Фадееву говорили: «Вы утверждаете, что занимаетесь нашим вопросом. Дайте нам квартиры из тех площадок, которые есть у Сергеева, и продолжайте дальше решать. Но нам жить негде. Кто-то упокоился уже. У меня дочь вылетела из гнезда. У Ани дочь уехала. А я хочу, чтобы они рядом с нами были. Работают в Москве и пытаются свое будущее организовать в другом городе. Ну дайте нам эти квартиры…» Фадеев покрылся на это румянцем и ответил: «По-человечески я вас прекрасно понимаю. Это было бы хорошим вариантом. Но это вне моей компетенции».

Буренин, еще когда не был сити-менеджером, нам сказал: «Произошла системная ошибка. Ну да, такое бывает».

Канавичева: А для нас это системный крах. Мы что,  виноваты, что мы родились и живем в этом городе? Ну если эта проблема имеет уже федеральный резонанс, ну пусть бы власть собралась и сказала: «Мы виноваты, давайте что-то делать». Но они никогда не произнесут этих слов.

— Ну и наконец, совершенно непонятна позиция губернатора.

Канавичева: Мы лично его не видели ни разу. Вы знаете эту издевательскую историю с публикацией в глянцевом губернаторском журнале наших домов с подписью «достижения строительства»? Мы смеялись. Потому что когда терять уже нечего, начинаешь смеяться. Мы все понимаем: занятой человек. Но мы считаем, что ситуация достойна того, чтобы вмешаться в нее.

— Сейчас вы уже стали выходить на митинги и требовать решения вашего вопроса. Вы действительно думаете, что это что-то даст?

Канавичева:  Это наша общая позиция:  мы вне политики. Нам гарантируют, что на санкционированном властью мероприятии нас увидят и услышат. Это все, что нас интересует. Мы ничего не пропагандируем. На наших лозунгах нет названия ни одной партии. Кто нас позовет —  туда мы и идем. А куда нам деваться? Трассу перекрывать мы не пойдем. Я, например, долго сидела и не вмешивалась. А потом, когда увидела, что первые ряды тех, кто боролся, стали сокращаться —  кто забеременел, кто махнул рукой, кто инфаркт получил и решил, что здоровье важнее, — вот тогда стало понятно, что надо объединиться.

Тогда мы еще ходили в общественную палату к Александру Ландо. И там я впервые увидела Светлану Мартынову (член общественной палаты, экс-кандидат на должность уполномоченного по правам человека —прим авт.). Я с ней во многом могу не соглашаться, но я благодарна ей за то, что она сказала: «Вы что сидите? У вас отнимают последнее!»  Вот это нас всех встряхнуло. Что-то, что она предлагала, мы не стали принимать, а что-то взяли на вооружение. В той же «Единой России» нас, извините, попросили потерпеть два месяца, и все…

Каждому чиновнику, который якобы занимался нашей проблемой, мы говорили: «Чем мы можем помочь?»  Никто нам не ответил. Мы не можем просто так сидеть и наблюдать, как нас снесут. Мы что, никто вообще? Нас просто пустили на туалетную бумагу? В суде мы третья сторона и не имеем прав, сделать ничего не можем. Поэтому мы стали выражать свою гражданскую позицию.

В общественной палате Ландо при нас позвонил Моисееву и нам сказал: «Ваш вопрос решится. А если нет, то вам, конечно, дадут квартиры».

— Ну, может, тогда у него и спросить? Может быть,  у него есть 200 квартир?

Канавичева: Вот в чем отличие с Мартыновой, которая просто сказала, что если не будем сами шевелиться, останемся без квартир. К новому уполномоченному по правам человека мы еще не ходили, потому что человек новый, надо было дать время разобраться. Но после того как увидели, что она в интервью вашему изданию сказала, что в курсе, — собрались к ней на прием.

Хотим еще отправить письмо Владимиру Жириновскому. Ходили на прием к Ольге Алимовой (депутат Государственной Думы от КПРФ —  прим. авт.), которая обещала направить депутатские запросы.

Тихонова: Назвала нас коллегами, потому что тоже обманутый дольщик. Считает, что наша ситуация уникальная.

Для решения нашей ситуации нужно, чтобы кто-то взял на себя ответственность. Сейчас используется временная схема полетов, когда никто никому не мешает. Она опробована, действует уже три года. Узаконьте ее, и все.

Ирина Лисина (кв. № 125): Я живу с родителями в «хрущевке». В 2011 году собралась с мыслями и взяла в кредит 750 тысяч рублей. Бабушка помогала. Мы выбрали застройщика и отдали деньги. Брали квартиру на этапе, когда одна секция уже была построена. Ничего не предвещало опасности. Потом в январе 2013 года мне приходит письмо — повестка в суд. Прихожу на заседание. На второй день объявляют, что дома сносят. Шок, конечно, был ужасный. Я — молодая девушка, верила в то, что правительство меня защитит. Дальше мы собирались, обсуждали, что можем делать. Нанимаем адвоката, начинаем долбиться во все кабинеты, писать письма. А я плачу кредит. Получается, что кредит я взяла на это «развлечение». Помимо моей обычной жизни, кроме кредита, я обрела еще такую проблему. Ценой в 750 тысяч каждую среду я хожу и выслушиваю вот это все. Мне вешают лапшу на уши, а что делать — не знаю. Кредит на пять лет. Света в конце я не вижу и считаю эти деньги выброшенными. Что мне делать — не знаю…

Обманутые дольщики «Новостроя»: «Мы что, виноваты, что родились и живем в этом городе?»

Тихонова: Мы теперь, кроме наших основных специальностей, немного юристы, немного физики, художники, аэронавигаторы…

Лисина: Немногие знают о моей проблеме, потому что я не люблю об этом рассказывать. Всегда найдутся такие люди, которые начинают советовать то, что мы и так уже давным-давно сделали. Я и общаюсь-то только со своими коллегами по несчастью… А многие друзья и родственники не знают об этом, и я не хочу это озвучивать. Потому что это «кидалово».

Канавичева: Из-за того  что мы не видим выхода, мы уже начинаем вину на себя принимать. «Почему я это сделала? Ну что я за дура!»  — я все время на подкорке с этим состоянием битого человека. Говорят, у изнасилованных женщин есть такая гадость на душе. Вот что-то такое есть и у нас.

Источник : http://nversia.ru/rubric/view/id/7223

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *