Неточная формулировка результата соцопросов. Сегодня она должна звучать так: «В РФ уже 80% граждан не готовы к демократии». А не «ещё не готовы». И цифра «готовых» (тех, кто несмотря ни на что продолжает стремиться к европейским ценностям, которые Россия уже давно получила в полном объёме) будет уменьшаться дальше. Пока не сравняется с базовым, неизменным количеством проживающих в стране радикальных либералов, которое приблизительно равно количеству советских диссидентов, или, скажем, тех, кто активно, публично протестовал здесь против «пражской весны».
В 1991 году доля желающих приобщиться к демократии в России была прямо противоположной: вот именно тогда 80% граждан стремились «жить как в Европе», пока до них, со временем, не дошло, что они представляли себе европейский быт в запредельно искажённом, мифическом виде.
Сегодня, после двадцати лет экспериментов и реформ, 80% россиян могут сказать ответственно и прямо: нам не нужна ни ваша система демократических выборов, ни ваши демократические ценности. Нас не интересуют ни прямые, ни кривые выборы губернаторов, так как счастья не несёт ни тот, ни другой формат. Нас не волнует ни мажоритарная, ни пропорциональная партийная схема. А на дне ящиков для голосования, как оказалось, нет ни еды, ни работы, ни денег.
Нас также не интересуют «права человека», в вашем западном понимании, так как на фоне даже самого образцового соблюдения этих прав человек должен платить за всё — причём по тем тарифам, которые для этого человека (как раз для 80% российского населения) практически недоступны.
Прививка от демократии и либерализма, полученная РФ в 90-е годы, оказалась крайне эффективной. Поэтому если бы Путин правильно сориентировался в этой ситуации и нашёл способ «загасить» всех российских олигархов, которые колют россиянам глаза, то россияне со спокойным сердцем ещё лет на 500 забыли бы о демократии, провозгласив Путина и всех его наследников, хоть царями, хоть императорами, исходя из его личного пожелания. Но Путин не стал народной иконой, так как не оправдал, в этом плане, глубинных, затаённых народных ожиданий, — хотя у него были для этого все шансы.
Поэтому россияне не готовы поддержать толпу демократов ни на Болотной площади, ни на Чистых прудах, ни на Арбате. А сама эта толпа, выступающая за продолжение либерального банкета, будет накрыта первой, как только в России, на горбу либералов, появятся реальные националисты, которые смогут стать привлекательными и для пенсионеров, и для школьников.
Россияне — не садисты и не садомазохисты, как кажется кому-то в Европе. Просто их не устраивает, до конца, ни западная, ни восточная система государственных и идеологических ценностей. А свою они так и не нашли, не успели нащупать и сбалансировать. Поэтому цикличность пока что будет оставаться прежней: 500 лет авторитаризма, 50 лет демократии, 500 лет авторитаризма, 50 лет демократии т.д.
Если подходить с едиными мерками ко всем, то ни для кого не секрет, что разница между двумя правящими партиями в США — в именах политиков, а не в сути программ. Реальная же оппозиция, например коммунисты, находится, по сути, под запретом. И все довольны. Применяя тот же способ интерпретации, что был применён к России, мы можем сказать, что в США 100% населения не готовы к демократии, да и демократия там никогда не ночевала, поскольку нет оппозиции.
Если же подходить к вопросу серьёзно, то удовлетворённость народа работой власти гораздо важнее механизма легитимации власти и, в этом смысле, наследственная абсолютная монархия может оказаться, куда более восприимчива к истинным нуждам народа, чем самая совершенная демократия. Проблема не в форме, а в сути. Власть легитимна, пока народ ею доволен. Если же она начинает действовать вопреки жизненным интересам народа, то её не спасёт ни механизм демократических выборов, ни международное признание, ни внешняя поддержка. Крах отсрочить может, а спасти нет.
О том, что подобные исследования откровенно тенденциозны, говорит «эзопов язык», к которому якобы вынуждены прибегать ученые, «чтобы не слишком обижать те самые 78% россиян». Те самые, которых, говоря прямо, презирают эти сомнительные социологи (или их заказчики). То есть они ставят себя не столько в положение исследователей, сколько экзаменаторов, априори знающих правильные ответы.
С таким же успехом можно говорить, например, о двух Америках, где с одной стороны средний американец, а с другой — высоколобый интеллектуал. Однако разница всё-таки есть и существенная. Только наши западники категорически не готовы принять выбор большинства. Не потому ли самоопределение «демократ» практически вышло из их употребления? Дошло до того, что они, «русские европейцы», уже не брезгуют словом «апартеид», чтобыотделить себя любимых от «быдла». Интересно, что сказала бы об этом Европа, ценности которой они так разделяют.
Автор: Сергей Криндач.