За той истеричной шумихой, что поднялась в связи с трагедией, разыгравшейся в офисе московской фармацевтической компании, от нас как-то незаметно ускользнул подлинный смысл того страшного явления, что за последние несколько десятков лет прочно вошло в жизнь – сначала “там”, на Западе, а затем и здесь, у нас. Поэтому не в недостаточной жёсткости правил приобретения огнестрельного оружия и не в плохой работе психиатрических служб надо искать глубинную причину бойни, учинённой доселе тихим и незаметным (как утверждают соседи и уцелевшие коллеги) клерком Дмитрием Виноградовым, а в том жутком по своим масштабам и последствиям явлении, имя которому – постмодернистское расчеловечивание. Сообщество, убившее в себе настоящее развитие и даже саму мысль о нём, возведшее самые омерзительные и безобразные пороки в ранг культа, не может не расчеловечивать людей. Там, где на деле отрицаются даже принципы классического европейского гуманизма, вполне естественным образом появятся идеи о порочности самой человеческой природы, вызывающие у неуравновешенных, психически нездоровых людей желание начать поскорее сводить счёты с себе подобными.

Многие ли обратили внимание на тот факт, что феномен массовых немотивированных убийств сделался столь распространённым на Западе примерно в то же время, когда в культурной и общественной жизни там возобладал так называемый постмодерн? Является ли это простым совпадением, или же одно неизменно и органично вытекает из другого?

Разумеется, эти явления тесно взаимосвязаны друг с другом, поскольку распад традиционных европейских культур не мог не породить тяжких социально-психологических последствий для их носителей. Культуроразрушающая эпоха, основным содержанием которой сделалась размывание культурообразующих смыслов, закономерно поставила под сомнение самый главный из них – ценность человеческой жизни. Гуманистическое представление о человеке оказалось в значительной степени вытеснено из общественного сознания. Как следствие, в нашу постмодернистскую эпоху человеконенавистнические теории мальтузианства, социал-дарвинизма и даже фашизма, казалось бы, окончательно разгромленные и заклеймённые позором в XX веке, начинают бурно возрождаться, пусть и под несколько иными обличиями обретая вторую жизнь. И не надо приводить в ответ в качестве примера пресловутую толерантность, которая на деле расчеловечивает Европу даже быстрее, чем гитлеровский нацизм. Идеология, утверждающая, что не существует отныне вообще никаких подлинных национальных и человеческих ценностей, достойных сбережения и защиты, с успехом превращает коренные народы европейских государств в постчеловеческую слизь.

В России положение немногим лучше. Толерантностью нас, правда, не пичкают в таком объёме, как европейцев, зато социал-дарвинистское, даже социал-расистское отношение к ближнему культивируется повсеместно: в телепередачах, ток-шоу, художественных фильмах, выступлениях политиков, деятелей культуры, звёзд эстрады. В нашем лексиконе (а следовательно и в сознании) уже прочно укоренились такие понятия-штампы, как “лузер”, “совок”, “аутсайдер”, “лох” и т.д., коими уничижительно припечатываются целые пласты людей (или “человеческого компоста” в терминологии Дмитрия Виноградова), по сути просто вычёркиваемых из жизни. Так стоит ли удивляться тому, что тотально озлобленные, отчуждённые друг от друга частички этого самого “компоста” всё чаще задаются вопросом: если они и им подобные – “лохи”, влачащие пустое, никчёмное существование (пусть даже и в стенах офиса), то какой прок тогда от самой человеческой жизни – своей и окружающих? Тому, что подобные мысли (явно или подспудно) бродят сегодня не в одной голове, может служить наглядным доказательством хотя бы невероятное количество “лайков”, собранных в Интернете манифестом убийцы Виноградова. Разумеется, определённая часть пользователей социальных сетей ставила их под опубликованным текстом “по приколу”, но само стремление “прикалываться” таким способом тоже наводит на серьёзные размышления. Оценивая скорость разрушения традиционной русской культуры и моральных норм нашего общества, в данном случае остаётся поразиться лишь тому, что безумные, ополчившиеся на всех и вся стрелки пришли в российскую жизнь столь поздно. Русский культурный тип явил в данном случае высокую степень устойчивости.

Расчеловеченивание – закономерный продукт проекта постмодерн, который, изначально возникнув на Западе, пришёл к нам в явном виде только в начале 90-х годов. Дехристианизированная Западная Европа, в отличие от России, не имела защитного щита в виде социализма, ставшего в наших условиях своеобразным продолжением русской цивилизации, потому процесс расчеловечивания там был запущен на пару десятков лет ранее – тогда, когда была окончательно похоронена идея развития.

Развитие, стремление двигаться вперёд, в будущее с расчеловечиванием абсолютно несовместимо. Наоборот, для развития, хоть капиталистического, хоть социалистического, необходим, человек. Именно он, несломленный и неразвращённый, является подлинным двигателем прогресса. Ведь не возникало же феномена офисных и школьных убийц, скажем, в Америке и Европе 40-х, 50-х или даже 60-х – умеющих растить детей, трудиться и воевать, рвущихся к новым горизонтам цивилизации. И наоборот, полоумные стрелки с револьверами и помповыми ружьями наперевес с завидной регулярностью стали врываться в школы, колледжи и деловые кабинеты где-то с начала 80-х, то есть, тогда, когда собственно развитие остановилось. И в этом нет никакого логического противоречия. Ели идея развития ставила, в конечном счёте, во главу всего человека, которого следовало совершенствовать и ради которого стоило преобразовывать окружающий мир, то прекращение развития неизбежно будет всё настойчивее ставить на повестку дня вопрос совсем иного рода, уже сформулированный однажды Сергеем Кургиняном со всей откровенностью: зачем вообще нужен человек, если он никуда не развивается? Ведь всеобщее потребительство не может служить ни национальной идеей, ни, тем более, идеалом. Мало того, оно не способно даже сделать человека по-настоящему счастливым. Ведь не случайно же согласно данным статистики едва ли не самый высокий процент самоубийств на душу населения приходится в Европе на Швейцарию — одну из самых её зажиточных стран.

Задумайтесь также и над тем, что социальный статус московского убийцы Дмитрия Виноградова (уже дружно объявленного почти всеми СМИ лузером и неудачником), вообще-то говоря, является едва ли не эталонным для современной России. Юрисконсульт в крупной столичной компании – не это ли сегодня всей мощью наших средств пропаганды подаётся в качестве примера жизненного успеха? Не к образу ли жизни сытого и материально обеспеченного “офисного планктона” совершенно искренне стремятся многие тысячи наших сограждан? Но в постмодернистскую эпоху, как оказалось, ничто не может принести человеку ощущения гармонии: ни большой оклад, ни высокий социальный статус, ни даже престижная, совершенно “непыльная” работа. Напротив, обладающий ими человек даже скорее обретёт отчаянную решимость уничтожить ненавистное окружение, нежели тот, кто каждодневно поглощён изнурительной борьбой за физическое выживание. Рыба гинёт с головы, расчеловечивание начинается элиты.

Массовые немотивированные убийства – лишь одно из его многочисленных проявлений. Отчаявшиеся, потерявшие ориентиры люди всё чаще приходят к выводу о том, что ущербен сам человеческий вид, что он – всего лишь “компост”, ошибка эволюции. Более того, их усиленно подталкивают к подобному эмоциональному умозаключению, ведь “общество спектакля”, поглощённое всеобщим смакованием кровавых подробностей расстрела, устроенного очередным офисным психопатом, вряд ли выкажет желание заглянуть за кулисы.

Автор : Игорь Бойков.