Позорный арест российских летчиков в Таджикистане, обмен завоеванного кровью контроля в Абхазии и Осетии на вступление Дерипаски с Лисиным в ВТО, упорные попытки Москвы сдать Приднестровье… Поведение российских властей в этих и многих других обстоятельствах не может быть объяснено с позиции интересов государства, каким бы оно ни было. Объяснение может быть только одно: государства в России нет.
Но речь не о нем, а о нашей реакции на это, о нас самих, о нашей общей судьбе.
Русскому человеку это почти невозможно вообразить, но реальность именно такова: государства — нет. Есть конгломерат частных бизнесов, которые «мыслят глобально» и связывают свою будущность с этой территорией лишь до той поры, пока тут есть что брать. Умом все это мы понимаем, и есть даже общественный консенсус: всем понятно, что царь-то не настоящий. Но понимая, мы не принимаем.
Вроде бы ясно, что реальность – такова, и ничего тут не поделаешь. Лучше здоровье и нервы поберечь, ведь медицины и пенсий больше нет. Но мы продолжаем негодовать, зарабатывая себе язвы, инфаркты и инсульты.
Почему? Да потому что быть русским – это не просто говорить и думать на русском языке. Все наше недоумение, возмущение, удивление — оттого, что мы, русские, есть прежде всего «государевы люди». Так сложилось исторически, за сотни лет, такова наша ментальность, наши архетипы. Мы — патерналисты. Нам очень сложно представить себя вне государства, вне связи с этой символической отцовской фигурой. Она же – материнская, потому что «Родина-мать».
Почему у нас в России, несмотря на усилия пропаганды, так любят президента Лукашенко? Потому что Батька по умолчанию олицетворяет собой фигуру утраченного отца убедительнее, чем Путин и Медведев с их голыми торсами, комбайнами, журфаковскими полуобнаженными девицами, истребителями и черным хлебом на фоне хай-энда. Коллективный Станиславский не верит им, а белорусскому президенту – верит.
Почему мы не образуем устойчивых диаспор и не строим свою little Russia в эмиграции? По той же причине.
Почему нам трудно объединиться в ТСЖ или собраться в кучу, когда нас бьют? Да вот поэтому же.
Мы — осиротевшие солдаты военной монархии, которые ничего или почти ничего не делают без сигнала от царя-батюшки. Не мысля себя вне государства, мы в лихую годину привычно ищем эту надежду и опору, пытаемся нащупать его во тьме. А ЕГО НЕТ. На его месте — трясины, пропасти, зияющие провалы. А чаще — просто засады, где поджидают ряженые в «государственные мундиры» барыги и разбойники. И наша фантомная боль усугубляется грабежом.
Вот так примерно выглядит один из многих ликов нашей национальной трагедии. Сегодня, несмотря на десятилетия зуботычин и глумления, мы все еще продолжаем тянуться к государевой сиське. А завтра, когда, наконец, поймем и перестанем это делать – возможно, мы перестанем быть русскими.
Автор : Виктор Ядуха.