Выступление президента Путина на расширенной коллегии Министерства обороны могло стать знаковым или по крайней мере создать новое измерение для событий, которые развиваются последние два с половиной месяца. Но — не стало.
Президент так и не счел возможным обозначить ни военную, ни политическую цель российского участия в войне в Сирии. Более того — столь важное решение он продолжает обсуждать исключительно в узком кругу подчиненных ему структур. Начав войну 30 сентября с совещания с членами правительства и обратившись за совершенно формальным разрешением в Совет Федерации, Путин до сих пор так и не стал объяснять народу необходимость участия в войне далеко за пределами наших границ. Народу предписано лишь одобрять любые решения.
Пока события шли далеко и не касались никого, особого возражения такая позиция не вызывала. Геополитика — штука такая, всегда можно сказать, что наверху виднее.
Однако очень скоро война пришла и на нашу землю — вначале своими жизнями заплатили двести пассажиров аэробуса, затем был нанесен так называемый «предательский удар в спину», хотя и в первом, и во втором случае никто из тех, кто должен был предвидеть и предотвращать, не понес никакого не то что наказания, но и порицания.
11 декабря президент Путин мог, да и должен был, наконец, раскрыть тайну — что именно произошло, что заставило его принять решение о начале войны. Почему четыре года можно было равнодушно смотреть на гибель тысяч людей в Сирии, а именно в сентябре 2015 — уже нельзя. И почему проблемы режима Асада стали вдруг нам гораздо важнее жизни и здоровья, благополучия миллионов русских, которых в 2014 году было обещано защитить от нацистов и бандеровцев. Судя по тревожным сообщениям из Донецка, пока до защиты еще очень далеко.
После Крыма человек получил невероятный кредит доверия от населения, которое мигом простило ему и дружков-воров, которые прямо сейчас устраивают транспортный блэк-аут в стране, загоняя дальнобойщиков в безнадежную попытку объяснить, что их уже негде обдирать, и бесконечное вранье про разные красивые 25 миллионов рабочих мест, и про налог с олигархов, и развал экономики и многое другое. Повезло человеку — получил на ровном месте такой шикарный подарок. Ни за что.
За два года этот кредит истрачен полностью — даже залез опять в долги, которые пока прикрывает натянутым до небес рейтингом и славословиями по телевизору. И судьба опять дает ему просто сказочное количество поводов продемонстрировать свою брутальность. Уже все стараются — и боевики самолет взорвали, и укротеррористы подорвали опоры, лишив 2 миллиона человек электроэнергии (а это акт геноцида и международного терроризма в чистом виде). А в ответ какое-то невнятное мычание.
Террористы, взорвавшие наш самолет, находятся на Синае (во всяком случае официальная версия такова). Их главный спонсор — Катар. Что делает Светоч Нации? Правильно — поднимает в воздух последние стратегические бомбардировщики и бомбит сараи, больницы и хлебозаводы в Сирии. Уже совершенно не беспокоясь, что точечные авиаудары с высоты 7-8 тысяч мешают с пылью и обычных мирных сирийцев (если кто заметил, то тезис о том, что никто, кроме боевиков, не пострадал, исчез из лексики нашей пропаганды). Ни синайские боевики, ни их покровители из Катара никак не страдают и не отвечают за гибель двухсот россиян. Наверное, сами в полном недоумении.
Киевская власть, которую у нас упорно называют «нашими партнерами», уже не особо-то и скрываясь, готовится к войне с Россией, стягивает войска, подтягивает террористов из турецкой организации «Серые волки» в Херсонскую область, организует блокаду Крыма, постепенно наращивает блокаду вокруг Приднестровья.
В таких условиях мы получили еще одного противника — Турцию. Причем вопрос: будем ли мы воевать еще и с ней, далек от определенного ответа. Может, и не будем. А может, придется. Пока, во всяком случае, загадывать точно рано. Но даже если и не будем — хорошего тоже мало происходит. Как пишет популярный сайт, нам такими темпами до Нового года с Марокко бы не поругаться.
В Сирии Россия очевидно столкнулась с совершенно непредвиденными проблемами, на которые впопыхах не очень-то обращали внимания, и в первую очередь — информационный вакуум. Ликвидировав в 2012 году в самый разгар атаки террористов на Дамаск и Алеппо аппарат Главного военного советника в Сирии, Россия лишилась мощного разведывательного и информационного инструмента. Это стало очевидным сразу после начала войны: военные явно не понимали, с кем именно они воюют, путались в названиях группировок, а потому на всякий случай в любой непонятной ситуации уверенно заявляли, что атакуют и бомбят запрещенное в России «Исламское государство», имеющее, как вдруг выяснилось, неисчислимое количество командных центров, складов и прочих стратегических объектов, для работы с которыми пришлось задействовать самые мощные неядерные вооружения. Кстати, в последние дни пошли уже прозрачные намеки и на более серьезные боевые части у наших ракет — похоже, у боевиков обнаружились достойные цели и для них.
Такое поведение слона в посудной лавке не могло не закончиться тем, что мы получили на исходе двух месяцев этой странной и во многом похожей на авантюру войны: руководство страны делает вид, что все идет как надо, но при этом внятно объяснить цели и задачи, которые стоят перед армией, не в состоянии. Отсюда и грозные призывы усилить и ужесточить, что назвать целью весьма затруднительно.
Столь невнятная позиция, очевидно, понятна и самому руководству. Во всяком случае совершенно не зря ни одно из трех первых лиц не приехало в Петербург, когда весь город скорбел по первым жертвам этой войны: людям нужно было объяснять, во имя чего их близких столь хладнокровно принесли в жертву непонятным амбициям. Объяснять было нечего, а потому и приезжать не стали. Соболезнования президента, высказанные им рядовому министру, а не горожанам, лишь усугубили странное впечатление.
Примерно так же невнятно, хотя и очень помпезно и пафосно, прошел траур по погибшим военным: объяснить, почему самолет летал без воздушного прикрытия после недвусмысленных предупреждений Турции, без карательных мероприятий на самом верху военного командования, халатно отнесшегося к своим обязанностям, было проблематично. Обошлись дежурной фразой про «удар в спину», хотя странно было ожидать от Турции, которая все четыре предыдущих года активным образом поддерживала и накачивала боевиков оружием и своей поддержкой, что она по неизвестной для нее самой причине должна считать наших военных, которые бомбят этих самых боевиков, своими союзниками.
Говоря иначе — мы не только не понимаем, для чего воюем, но и не слишком хорошо разобрались, кто в этой войне наш противник. Последовавшая за атакой нашего самолета кампания против Турции лишь прикрывала тот факт, что именно российское руководство несет ответственность за то, что не сумело четко сформулировать, кто в этой войне для нас «свой», а кто – «чужой». Очень постыдный брифинг военных, где они «фигуряли» обвинениями в адрес Турции, оперируя неизвестно с какого потолка взятыми цифрами и фотографиями, которые уже через день стали предметом резких демаршей со стороны тех, кого наши военные, не слишком вдаваясь в подробности, представили террористами «Исламского государства», в очередной раз подтвердили, что наши военные крайне слабо разбираются в обстановке, заменяя свое незнание уверенностью в голосе. Про цифры контрабанды, которые в разы превышают объемы добычи нефти на территории «Исламского государства» (причем объемы-то известны, опубликованы десятками источников и подкреплены вполне серьезными данными), вообще нет смысла упоминать: здесь у наших генералов вообще не сошлось с реальностью ничего и нигде.
Не стоит слишком обвинять военных: они лишь выполняют приказ, но вот цели для них определяет политическое руководство. Расширенное заседание коллегии Министерства обороны должно было стать работой над ошибками. Можно и нужно было ожидать, что столкнувшись в прошедшие два месяца с явными провалами и просчетами в первоначальных замыслах, руководство переосмыслит весь ход идущей войны и, наконец, сформулирует: что же, в конце концов, является нашей целью в этой войне. В конце концов, должны же военные понимать — с кем именно им нужно воевать, с кем — нет, кого — опасаться, кого — нет. Вместо этого были вновь лозунги и призывы сотрудничать со всеми, кто ведет борьбу с террористами. Ну так Турция ее тоже ведет, и Катар ведет, и Саудовская Аравия к террористам относится без дружелюбия. Соединенные Штаты — так вообще не покладая рук только с террористами и воюют. Везде и повсюду: как обнаружат, так сразу и начинают воевать до последнего террориста и местного жителя. Просто каждый понимает под террористами что-то своё, и предложение военным: «Ну вы там сами как-нибудь разберитесь, кто там кто», выглядело очень уже своеобразно.
Пора уже начинать определяться: что именно мы делаем в Сирии в частности и на Ближнем Востоке в целом. Что мы намерены делать с возникшей на нашей западной границе предельно враждебной к нам страной — Украиной. Каковы будут наши действия, когда произойдет обрушение обстановки в Приднестровье. Что мы будем делать, когда резко ухудшится ситуация в Средней Азии. Вытянет ли наша экономика все эти конфликты и войны — и если нет, то, может быть, ею пора бы уже и начать заниматься — хотя бы ради разнообразия? И кто именно будет ею заниматься: те же самые, кто ее валит вниз, или все-таки новые люди? Опять же, хотя бы ради разнообразия?
Автор: Анатолий Несмиян
P.S. В последние времена ощущение страны в новостном пространстве пропало. Там есть Владимир Путин, а ещё — несколько скандалов, футбол, новая модель «Ауди» или «Фольксвагена», кроссовера «Лада» или «Лада Веста». Об этом СМИ рассказывают, а всё остальное информационное поле заполняется «Кривым зеркалом», «Домом-2» и аналогичными им развлекательными проектами. А где страна? Её дыхание, её общее ощущение и позиция в мире? Где её жизнь и её дело? В чём она для нас в информации, в ощущении, в намерении, в действии, в общей тревоге?
Раньше самые разные люди были близки и едины, когда собирались вместе в кооперативных гаражах или на кухнях друзей и говорили о важных вещах. Это их объединяло. Сейчас — всё иначе. Микрогруппы распались и каждый стал сам за себя — включённым в решение проблем и переживание навязанных или инспирированных ситуаций. Либеральная программа, по которой Россию разбирают по косточкам, разъединяет нас, индивидуализирует, прививает привычку и манеру думать только о себе и о семье, а страна оказывается лишней. Государственная идеология в конституции запрещена, а такая страна становится уязвимой, она теряет себя.
ВВП падает, авторитет страны в мире исчезает, смертность пошла вверх. Тонус страны слабеет, уверенность в лучшем будущем — под большим вопросом. Эти индексы покатились вниз, а желание эмигрировать из страны и жить благополучно — вверх. Страна утратила механизм собственного исторического самопроизводства: «проела» надежды и импульс в послеельцинский период, когда пришёл молодой, спортивный, хорошо говорящий новый президент и получил кредит доверия. За его пятнадцать лет механизм «сдержек и противовесов» в административно-государственном, конституционно-правовом построении страны был свёрнут и ликвидирован. В итоге получилось, что партии — это не партии. Парламент — не парламент. Суды — не суды. Регионы — не регионы. Пропал механизм, в том числе, и страхования от непрофессионализма, глупости, продажности и «пятой колонны».