Сейчас разговоры о коррупции не звучат разве что из утюга. А так что ни включи – везде о коррупции. Собственно, о ней, родимой, и раньше не молчали, но теперь она переместилась из фона – в главную тему. И уж так зазвучала – не спрятаться – не скрыться. И всё так, знаете ли, смело, гласно, не взирая на лица: тот спёр, этот заныкал, те вымогали, эти крышевали. Кого крышевали? Ну, ясное дело тех, которые спёрли.
Вот это настоящая свобода слова! Не о ней ли мечтали и тридцать, и сорок лет назад на прокуренных интеллигентских кухоньках-шестиметровках? Не за неё ли страдали ввергнутые в узилища народные заступники – диссиденты? И дерзали ль мы мечтать, что доживём? И вот свершилось. «Словно Волга рекою могучей» или, скорее, словно водопад Виктория – обрушивается лавина разоблачений и обличений. Разоблачения касаются уже самых могучих и приближенных к престолу и Олимпу. Это раньше, говорят, в романе социалистического реализма не дозволялось делать отрицательным героем особу выше секретаря райкома партии. Секретарь обкома обязан был быть героем положительным. Представляете, какой совок и тоталитаризм! Это в романе, в вымышленном произведении! А сегодня пожалуйста, милости просим – о реальных министрах, депутатах и вообще о всех начальниках без изъятья – труби, сколько хочешь. И ничего тебе за это не будет. Более того – это тема не просто дозволенная, а настоятельно, даже настырно рекомендуемая. Откуда я знаю, что рекомендуемая? А по содержанию главных – казённых – телеканалов. Они часами бубнят о коррупции.
При этом совершенно ясно, что серьёзных, а мало того – репрессивных — мер начальство принимать не намеревается. Богатые особняки ни у кого не изъяты, в то время как ВСЕ особняки чиновников построены на ворованные или иные криминальные деньги, и это всем хорошо известно: легально богатым чиновник быть не может по определению. Как-то я читал обстоятельную статью одного ландшафтного дизайнера, который с сельской идиллической простотой сообщает, что-де изощрённый ландшафт – дело очень дорогое, так что полный дизайн могут позволить себе разве что высокие чиновники. Когда-то в эпоху совка и тоталитаризма публикация в прессе могла быть основанием для возбуждения уголовного дела. А сегодня можно просто выезжать на местность и возбуждать дела по факту возникновения этих чиновничьих особняков. Для удобства следственных действий они даже сгруппированы в единые посёлки. Ну и? И ничего.
А ещё вот тоже интересное предложение. Притом лежащее на поверхности. Взять любой богатый многоквартирный дом и выяснить, кто там живёт, кому принадлежат квартиры. Половина окажется квартирами «инвестиционными», т.е. купленными для помещения денег. Многие зарегистрированы на бабушку-старушку. Потряся бабушку – можно легко выйти на чиновного «внучка». Это очень просто. Но никто этого не делает.
Великий и ужасный Сердюков по сию пору на свободе и даже, кажется, получил какую-то новую должность. И его фаворитка тоже живёт в своей прежней – ворованной – квартире. И – ничего. Поговорят-поговорят – да и рассосётся. Как рассосалась масса коррупционных скандалов. Где сейчас «оборотни в погонах»? Где, наконец, бравые супруги Батурины? Её просили приехать, а она: «Не могу, занята». Ну занята – так занята. Может, в самом деле, здоровье поправляет. И то сказать – здоровье прежде всего.
Принимаются законы по борьбе с коррупцией. Мужи разума и совета морщат лоб: как бы нам поставить заслон, положить конец, сделать невозможным… И вот – надумали: будет держать под наблюдением имущество чиновников. Да не только чиновников, а – страх сказать – их супругов и несовершеннолетних детей. Очень мудрый закон. Потому что никакой разумный родитель не доверит имущество несовершеннолетним детям – для этого есть совершеннолетние. Или родители, наконец, братья-сёстры.
УПК в ст.5 п.4 перечисляет близких родственников. Им, между прочим, разрешается не свидетельствовать против обвиняемого. Вот этот список:«супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки”. Если бы наши начальники взаправду захотели просветить имущество чиновников, то вне всякого сомнения, в круг проверяемых вошли бы, как минимум, вышеперечисленные близкие родственники. Это как минимум. А как максимум им было бы запрещено заниматься бизнесом. Это нарушение прав! Так нет нигде в мире! Это невиданно! Верно. Но именно в этом случае можно было бы предполагать, что с коррупцией и гомерическим воровством ХОТЯТ бороться в самом деле. Тут уж надо выбирать: или формальные права, или результат. Так что родственникам государственного мужа в этом гипотетическом случае пришлось бы собраться на семейный совет и решить, что им дороже: старший брат – министр или средний – бизнесмен. Потому что одну «дорогую Елену Николаевну» госбюджет ещё выдержит, особенно московский, а если их разведётся чересчур много? А нефть ненароком подешевеет? То-то и оно…
Но, всё это из области фантазии: в реальности ничего подобного не предвидится. Как воровали, так и будут воровать. Во всяком случае, при нынешнем царствовании и порядке вещей.
Тогда – зачем? Зачем непрерывно бубнят о коррупции, если никто всерьёз не намеревается с нею бороться? (Я повторяю вопрос, вынесенный в заголовок).
Мне кажется вот зачем.
Истинной целью всех этих разоблачений является ЛЕГАЛИЗАЦИЯ коррупции.
Можно даже шире поставить вопрос: цель гласности и свободы слова – легализация безобразий.
Если о чём-то непрерывно говорят – это создаёт эффект привыкания. (Так действует реклама, тотальная пропаганда). «Значит, так положено, значит это в природе вещей», — такое формируется подсознательное убеждение. Вот моя дочь-подросток, выросшая под аккомпанемент разоблачений, питает спокойную уверенность: чиновник – это взяточник и казнокрад. По определению. Ну, положено так, мир так устроен. «Ко всему подлец-человек привыкает», — говорил кто-то из героев «Преступления и наказания» — то ли Мармеладов, то ли сам Раскольников. Правда, привыкает… Человек, вообще, очень адаптабельное существо. Особенно человек замороченный, сбитый с толку, лишённый маломальских социальных координат.
Так вот. Разоблачать что-либо, вообще говорить о безобразиях и не принимать мер против них – это значит их, безобразия, разрешать. Это знает каждый руководитель, да что руководитель — даже простой родитель, и тот знает. Либо ты говоришь и решительно пресекаешь и при необходимости наказываешь, либо (если не можешь, не имеешь сил или в силу каких-то причин не хочешь) – тогда молчи. Это элементарный принцип менеджмента. Руководитель не может выступить на собрании и сказать: «У нас в кассе воруют». Дальше должны быть приняты меры. Более того, сказать об этом можно только тогда, когда меры уже, в сущности, принимаются или уже всё подготовлено к их принятию. А дальше меры должны приниматься с поучительным грохотом. Тут два подхода: либо говорить и действовать, либо молчать. Первый подход практиковался в сталинские времена: политические процессы, ор в прессе, обсуждение в трудовых коллективах – и примерное наказание виновных. Второй подход был характерен для брежневских времён: безобразия скрывали. Не разрешали о них говорить. И это, между прочим, было по-своему логично. Во всяком случае, не противоречило принципам рационального менеджмента. Если о безобразии говорят, но не действуют – значит, МОЖНО. Так это прочитывается народом – от группы детсадовцев до населения большой страны.
Забавная ирония истории! Когда-то казалось, что гласность и свободное слово – это могучий заслон от безобразий. Оказалось – ровно наоборот: свобода слова – надёжный оплот казнокрадов и жуликов, ширма для любых безобразий. Гласность сначала вводит их в быт, делает привычными и нестрашными. А там, глядишь, подрастает поколение, которое вообще другого не знает. Поэтому, солдаты слова и мастера искусства! Говорите больше и громче. Возвышайте ваш негодующий голос, милости просим. Больше подробностей, больше гламура. А то что? Особняк коррупционера едва мелькнул – и скрылся. А народу интересно. Надо бы пройти по этажам, стиль показать, есть ли бассейн, сколько туалетов, при каждой ли спальне? И народу интересно, и для дела полезно. Для дела легализации казнокрадства.
Поэтому если задать сакраментальный вопрос древнеримских юристов «cui prodest?” – ответ на него прост и лапидарен: казнокрадам. И заказчиком всей этой разоблачительной болботни является коллективный казнокрад. Вот ему-то всё это и prodest.
P.S.Разразившийся в пятницу скандал с воровством бюджетов ГЛОНАСС едва ли может кого-нибудь в России удивить. Если основным смыслом госслужбы является воровство, то и в космическом ведомстве воруют космически. Тех, кого новость о 6,5-миллиардной краже могла встревожить, прежде курировавший отрасль Сергей Иванов успокоил заявлением, что все, кому положено, знали о пропаже денег ещё 2-3 года назад. А никого не наказывали и публике не рассказывали просто для того, чтобы похитителей не спугнуть. Это такой специфически российский метод расследования казнокрадства: узнав, что кто-то собрался увести бюджетные деньги через однодневки, нужно просто затаиться и выждать пару-тройку лет. После этого станет значительно проще отследить и вернуть украденное. Впрочем, мы всю эту механику знаем ещё по делу Магнитского. Там о розыске пропавших денег впервые заговорили через 4 года после того, как они испарились.
Но одна деталь в истории с миллиардами ГЛОНАСС поистине замечательна. Это должность полицейского, который первым сообщил о выявленном хищении космических средств. Полковник полиции Игорь Божков с июля возглавляет УВД на московском метрополитене.
Спрашивается, какая связь между деньгами Роскосмоса и московским метрополитеном? Пресс-секретарь «Российских космических систем» попробовал даже пошутить на эту тему, после чего уволился в тот же день по собственному желанию. И правильно сделал, потому что какие тут могут быть шутки. Нужно было просто Пелевина читать. 20 лет назад живой классик уже рассказал нам, где летают космонавты. Там же, как мы теперь знаем, нужно искать и деньги, выделенные на ГЛОНАСС. Не удивлюсь, если и спутники, якобы затонувшие в районе Гавайского архипелага, однажды найдутся в целости и сохранности на запасных путях электродепо «Печатники».
P.P.S. Сегодняшние «Ведомости» пишут, что по результатам трёхлетнего следствия о пропавших из бюджета ГЛОНАСС миллиардах никакого дела о хищении средств так и не было возбуждено. Нет ни задержанных, ни обвиняемых, ни подозреваемых. Пишут, что в начале июня 2012 года заведено дело о злоупотреблении полномочиями (ст. 201 УК РФ), в рамках которого и прошли на прошлой неделе резонансные обыски.
Сразу вспомнился комментарий Путина по поводу других миллиардов, исчезнувших в «Транснефти» при строительстве ВСТО.
Если бы там было что-то уголовно наказуемое, то я вас уверяю — там уже давно за решеткой сидели бы люди, — объяснил нацлидер на встрече с писателями, —Есть нарушения и нарушения. Есть нарушения действующего законодательства, которые являются уголовно наказуемыми деяниями — хищения, кражи, обман, подкуп, взятки. А есть нарушения, которые не являются уголовно наказуемыми — это нецелевое расходование средств.
Тут можно было бы, конечно, напомнить Путину, что про нецелевое расходование бюджетных средств в УК РФ есть отдельная статья за номером 285.1. Но чтобы понять логику отечественной юстиции, не нужно читать законы, а нужно как раз Путина слушать. Принцип «раз никого не посадили — значит, никто не виноват» объясняет происходящее в стране много доходчивей любых писаных законов. Состав и событие преступления у нас возникает не тогда, когда кто-то украл миллиарды, а тогда, когда кого-то решили привлечь по соответствующей статье. А если не было команды сажать — значит, не было и преступления.
Автор : Сергей Криндач.