КОРОНАКРИЗИС КАК «ЛАЙТ»-ВЕРСИЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

Мировая экономика в своей новой истории столкнулась сегодня с самым серьезным вызовом за послевоенный период — вызовом, который спровоцирован беспрецедентными и одновременно не совсем адекватными мерами борьбы с пандемией, предпринимаемыми правительствами всего мира, с одной стороны, и резкими изменениями конъюнктуры нефтяных рынков, ведущими к значительному сокращению доходов сырьевой российской экономики и бюджета, с другой. Этот двойной вызов делает российскую экономику более уязвимой к кризису, чем экономики других стран. 

На сегодняшний день ситуация усугубляется высокой неопределенностью в отношении дальнейшего развития событий и видится обывателю как эпический блокбастер — «Пландемия», охвативший весь мир. Коронавирус не сходит с языка, как будто — это глобальная война или масштабная катастрофа, которая разразилась среди совершенно ясного неба. Однако все эти ощущения и переживания, безусловно, носят во многом эмоциональный характер, и крайне сложно в условиях столь неожиданной, шокирующей «революции», «переворота», «дивного нового мира» (в публичном пространстве можно встретить массу терминов) действительно понять, что происходит и почему уже произошло то, что произошло. Если раньше люди еще как-то жили за счет всевозможных кредитов, то теперь ситуация сложилась таким образом, что доходов у них нет, а проценты по займам капают. Еще месяц-другой — и у людей начнут отбирать имущество, квартиры в счет погашения задолженностей. Когда ты пришел домой, скушал хлеба и выпил рюмочку — это одна тема, но когда ты понимаешь, что денег нет, а завтра — сплошная безысходность, и губернатор ссылается при этом на болезнь, которую толком описать даже никто не может, это уже совсем другое.

Попробуем разобраться с происходящим и прикинуть вероятное развитие ситуации, опираясь на уже известные из истории события, которые позволят нам провести определенные параллели. Как известно обращение к истории, сравнение и анализ уже случившихся фактов — путем смены традиционной парадигмы и преодоления страхов позволяет нам подготовиться, застраховавшись от неожиданностей. То, что вызывает опасения и мобилизует нас на поиски адекватных ответов, может обернуться нам во благо, если взглянуть на ситуацию с другой стороны.

Мы вступили в фундаментальный кризис, в эпоху катастрофы, сопоставимой с Первой и Второй Мировой войной (как минимум, с такими кризисами как обрушение биржи, в Нью-Йорке и Европе, которые привели ко Второй Мировой войне). На самом деле, мы находимся в фундаментальном кризисе миропорядка — и если после распада СССР можно было, отбросив или утратив советскую модель, взять ту которая осталась, то сегодня полюс, который был единственным ориентиром, рухнул. Это сложно переоценить. Рухнул мировой порядок. Либо рухнул уже, либо рухнет вот-вот, потому что вернуться в докоронавирусное состояние мировая система не сможет. Не только быстро или сейчас — не сможет вообще. Перед нами совершенно непредсказуемое будущее. Оно было до последнего момента абсолютно предсказуемым — все спорили только, сейчас или позже, все спорили о скорости движения, но не о направлении. Человечество шло в сторону ООО, единого мирового правительства с разной скоростью — кто-то упирался, понимая, что его ведут на бойню (как Россия), Китай пытался включиться в процесс в своих интересах, оседлать тигра, проскользить между закрытостью и открытостью (у этого была бОльшая перспектива). Но движение было в одном направлении: и вот мы дошли до момента, когда это невозможно, произошел сбой движения, фундаментальный кризис эффективности систем контроля управления…

Нынешний високосный 2020 год начался очень тревожно: с убийства иранского генерала Касема Сулеймани, которое чуть не спровоцировало новую большую войну на Ближнем Востоке, куда неизбежно были бы втянуты США, Россия, ЕС, Турция и многие другие страны. Но мир в страхе отшатнулся от перспективы такой войны, которая могла бы легко перерасти в мировую. Убийство иранского генерала, выглядело как провокация, которая должна была повлечь за собою войну. Это мне напомнило провокацию с двумя балканскими войнами в начале ХХ века (я имею в виду Первую и Вторую Балканские войны, случившиеся в 1912–1913 годах), когда кайзера Вильгельма II и других сильных мира сего пытались спровоцировать к решительным действиям. Однако этого не произошло. И тогда 28 июня 1914 года раздались знаменитые выстрелы в Сараево — Гаврила Принцип убил австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу.

Однако убийством генерала Сулеймани запустить на Ближнем Востоке новую региональную войну — с перспективой превратить в глобальную — не получилось. И вот тут-то и подвернулся вирус, который по своим разрушительным последствиям вполне может оказаться эквивалентом большой войны. Сейчас это уже совершенно очевидно. Сами посудите: по оценке МОТ (международной организации труда), в результате жестких карантинных мер около 300 миллионов человек лишатся работы и более 1,5 миллиарда жителей Земли останутся без средств к существованию. Почему именно 1,5 миллиарда? Очевидно, речь идет о семьях 300 миллионов кормильцев. И это еще выглядит как оптимистический прогноз. В одной Индии без работы уже остались 122 миллиона человек, уровень безработицы там находится на рекордно высоком уровне — 27,1 процента. В странах Евросоюза МОТ предсказывает сокращение 12 миллионов человек (это 7,8 процента от общего числа занятых), в арабских государствах уволить могут до 5 миллионов (8,1 процента от рабочей силы). Что касается России, то здесь эксперты предсказывают от 15 миллионов до 25 миллионов безработных. Что это как не последствия необъявленной, но вполне ощутимой войны?

Кроме того, в подавляющем большинстве стран предпринимаются беспрецедентные меры по ограничению прав граждан на передвижение. Я уже не говорю об истерии, настоящей наведенной психической эпидемии, накрученной вокруг COVID-19! Подобного рода психические эпидемии обычно сопровождают мировые войны — по крайней мере, на первом их этапе.

Думаю, война не произошла по целому ряду причин, но главная из них — запускать большую войну в современном мире очень опасно и, как говорится, стремно. Наверняка у нее будут победители и проигравшие, и первые вполне могут потащить вторых куда-нибудь в новый Нюрнберг. И это при том, что сегодня вся эта публика — и одни, и другие — разные группы нынешних капиталистических элит, «хозяев» мира. Фактически сегодня они все, по сути, «неприкасаемые» — законам ими же установленным, не подвластны. Жертвы конкурентных войн — конечно случаются, но они редкое исключение, а вот как будет с их безопасностью и властью, если все-таки произойдет глобальная мировая война — большой вопрос. А если еще окажется применено ядерное оружие, то последствия могут быть самыми тяжелыми. Потому никто из лидеров мировых держав не рискнул ввязаться в схватку, куда их пытались заманить. И в этом отношении COVID-19 подвернулся очень вовремя.

Из той информации, которую мы имеем на сегодня, ясно, что коронавирус — результат опытов целой группы специалистов из Китая, Франции, США и других стран, которые решали следующую задачу. Вирус летучей мыши не «крепится» к человеку. В течение нескольких лет создавали такую модификацию, которая «крепилась» бы, — об этом открыто писали в журналах по микробиологии, медицине и так далее. Вопрос в том, вброшен вирус сознательно или вырвался случайно, по ошибке? Но, даже если это случайность, или неизбежность, возникшая в результате человеческой деятельности — определенные силы будто ждали такого и используют сегодня, как говорят в некоторых кругах, на полную катушку.

Однако у всякой войны есть силы, которые ее непосредственно развязывают. Пандемия началась в Китае, но разве мы можем считать КНР виновником этой новой глобальной беды? Ведь в первую очередь «коронавирусная война» невыгодна самому Пекину. Так кто же развязал ее?.. Ответить однозначно, — мы сегодня не сможем, но если мы посмотрим на то, что происходило с мировой экономикой в конце 2019 года, то увидим, что она фактически зашла в тупик. И это очень симптоматично. Мировая война, как правило, борьба за мировую гегемонию. По сути, первым таким конфликтом мы можем считать Тридцатилетнюю войну XVII столетия. Затем — Семилетнюю войну 1756–1763 годов, наполеоновские войны начала XIX века и, наконец, то, что мы привычно именуем Первой и Второй мировыми войнами. Давайте вспомним, что было характерно для окончания XIX века. Мир тогда оказался поделен между могущественными империями, и дальнейшая экспансия капитала столкнулась с определенными трудностями. При этом очень хотелось поделить то, что осталось и было не освоено. Но для того европейским державам и Соединенным Штатам предстояло конфликтовать уже друг с другом, а не с колониями или полуколониями. Для примера: войны типа опиумных в Китае здесь уже не срабатывали. Заметим по такому случаю (как бы в скобках), что капитализм — экстенсивно развивающаяся система, так же как и античное рабовладение. Это их отличает от феодализма.

Так что в условиях «поделенного мира» воевать друг с другом предстояло крупным империалистическим. Что произошло в результате Первой мировой? Был стерт военно-промышленный потенциал как минимум двух крупных государств, и в 1920–1930-е годы мотором мирового экономического развития стало восстановление экономик — прежде всего СССР и Германии. То же самое произошло и после Второй мировой войны. На месте разрушенного или сознательно демонтированного военно-промышленного комплекса ряда государств начались экономические чудеса 1950–1960-х годов: советское чудо, немецкое, японское и итальянское… На самом деле это опять-таки было восстановление ВПК и иной крупной промышленности. То есть мировые войны стирали прежние ВПК и обеспечивали площадку для строительства новых. Почти по Конфуцию: «Кто отпрыгнет дальше всех, сможет прыгать еще раз».

Однако очередные экономические чудеса закончились в 1960-е годы. Воевать снова и в прежних масштабах оказалось очень сложным — мир обзавелся ядерным оружием, но при этом продолжал развиваться в кризисном направлении. В начале 1980-х годов три группы американских специалистов по прогнозированию развития мировой экономики дали очень неутешительный прогноз для капитализма в целом. Я говорю о группах под управлением ученого, нобелевского лауреата Марри Гелл-Мана, а также финансового эксперта Билла Боннера и социолога Рэндалла Коллинза (между прочим, часть трудов последнего, таких как «Социология философий. Глобальная теория интеллектуального изменения» и «Макроистория. Очерки социологии большой длительности», переведена на русский язык). Работали все эти эксперты по заказу Рональда Рейгана, который к тому моменту еще только занял Белый дом в качестве 40-го президента США и сразу отдал команду проанализировать ситуацию на ближайшие 10–12 лет. И что же? Все три группы выдали примерно одинаковый анализ: мировой экономический кризис придет в две волны: первая — в 1987–1988 годах, а вторая — в 1992–1993 годах.

Причем, как предполагали эксперты, социалистический сектор мировой экономики перенесет кризис легче, чем Запад. Так, падение производства в соцлагере предсказывалось на 10–12 процентов, а на Западе — в 20–25 процентов. Отсюда прогнозировались политические последствия: возможность в середине 1990-х годов прихода к власти коммунистов во Франции и Италии, левых лейбористов — в Великобритании, а в Соединенных штатах, скорее всего, можно было ожидать бунтов негритянского населения в крупных городах. Поэтому после такого прогноза максимальное ослабление или же (если повезет) уничтожение Советского Союза стало просто условием выживания капиталистической системы.
Что и произошло, как мы знаем, в 1991 году. Это отодвинуло кризис аж до 2008-го. На целых два десятилетия капитализм словно обрел второе дыхание благодаря разрушению и разграблению бывшей социалистической системы. За счет смерти СССР капитализм купил себе полтора десятка лет или чуть больше сытой жизни — действительно такой, ведь в последние три года президентства Билла Клинтона (второй его срок) Америка впервые за 30 лет получила профицит бюджета. Это произошло за счет разграбления социалистического лагеря.

Однако в 2008 году кризисные явления снова требовательно заявили о себе — их временно залили деньгами, но сам кризис от этого никуда не делся, он все равно продолжается. И сейчас мировая экономика находится, по сути, на грани катастрофы. Причем, в отличие от экономического кризиса 1929–1939 годов или рецессии 1873–1896 годов, которые были разновидностью структурных кризисов, теперь капсистему ожидает кризис системный, терминальный (заключительный). Капитализм свое отработал, нужно что-то новое. Однако оно обыкновенно появляется в истории в результате либо мировой войны, либо какого-то ее эквивалента.
Им и стал «коронакризис». Помимо прочего, его еще и очень активно раздули — так рука об руку идут сразу две эпидемии: вирусная и психическая. Обратим внимание на то, что статус пандемии COVID-19 присвоила ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения). А ведь еще перед вспышкой свиного гриппа там снизили критерии того, что следует считать пандемией. Последовало нагнетание психологической напряженности через СМИ в в стиле «Кошмар! Все пропало!» — и образ новой глобальной пандемии был фактически завершен.

В любом случае эпидемия провоцирует социальную катастрофу, которую сильные мира сего стремятся использовать как социальное оружие против средних и нижних слоев. Не будем также забывать о 1,5 миллиарда людей, которые останутся без средств к существованию. Причем в основном это будет Африка, Азия и Латинская Америка, и уже ясно, что массы людей захотят двинуться туда, где чисто и светло. Я думаю, что на сей раз европейцы вряд ли проявят себя такими же идиотами, какой показала себя Ангела Меркель в 2015 году, и, скорее всего, не пустят к себе мигрантов. Тем более что беженцы могут стать разносчиками инфекции, которой все так боятся. 

Уже на рубеже XIX–XX веков сложилась двухконтурная система организации мировой верхушки, которая является самым сильным оружием — ее и капсистемы в целом. И это не дает нам возможности говорить только о государствах как единственных субъектах мировой политики. «Двухконтурка» начала зарождаться в 1820–1830-х годах и в течение сотни лет завершила свое формирование. В начале ХХ столетия правительства, партии и парламенты в основном уже были лишь функцией неких закрытых структур мирового согласования и управления. Но это ни в коем случае не мировое правительство, его нет, а есть несколько влиятельных групп, которые совпадают друг с другом по принципу «кругов Эйлера», находясь между собой и в конфликте, и в сотрудничестве. Вспомним, как группа алмазного магната Сесила Родса и лорда Альфреда Милнера разыграла британское правительство и парламент, подтолкнув их к Первой мировой. Причем я говорю о группе и в буквальном, и в переносном смысле — она называла себя The Group («Группа»), или We («Мы»), и у истоков этой организации стоял Родс, тесно связанный с Ротшильдами, хотя отношения с ними у него были весьма непростые. В The Group входили немало представителей британского истеблишмента, были в ней и некоторые иностранные деятели, разумеется, не на первых ролях; исследователи говорят о министре иностранных дел России Александре Извольском и французе Раймоне Пуанкаре.

The Group переиграла не только европейских руководителей, но и свой, британский парламент, в котором были много противников войны. Почему? Потому что они действовали сразу на двух уровнях — и на наднациональном, и на государственном. Скажем, сэр Эдуард Грей в качестве министра иностранных дел Британской империи морочил голову императору Вильгельму, объясняя ему, что в схватке четырех держав — Германии, Австрии, Франции и России — Великобритания якобы нейтральна. Притом как деятель The Group Грей занимался совершенно иными делами. Владимир Ленин назвал бы это использованием одновременно легальной и нелегальной сфер, вот только размах деятельности «Группы» и ее возможности были намного больше, чем у вождя большевиков.

Сегодня, когда мы говорим о виновниках и бенефициарах «коронакризиса», нужно иметь в виду совокупность совершенно разных акторов (действующих субъектов — индивидуальных или коллективных — прим. ред.). Во-первых, это закрытые наднациональные группы. Во-вторых, транснациональные корпорации. В-третьих, спецслужбы, которые зачастую ведут собственную игру и давно стали автономными. Американский политолог Сэмюэл Хантингтон еще в 70-е годы написал интереснейший доклад о том, как спецслужбы крупнейших западных стран переориентируются в своей деятельности с государств на транснациональные корпорации. Кроме того, во второй половине ХХ века в Соединенных Штатах возник феномен deep state — глубинного государства. Начало оформления deep state — это убийство Кеннеди в ноябре 1963-го, а момент истины — события 11 сентября 2001 года. В нашем случае американское глубинное государство еще один актор, тесно связанный с аналогичными структурами в других странах. Уверен, мы имеем дело с глобальной сетевой организацией, «узлы» которой есть во всем мире, включая противников США как государства — Китай и Россию.

Недавно британский независимый портал UKColumn в статье Who controls the British Government response to COVID-19? раскрыл имя человека, который заставил премьер-министра Великобритании Бориса Джонсона изменить стратегию борьбы с COVID-19 и ввести карантин. Это Нейл Фергюсон, директор Института болезней и экстренной аналитики им. Абдулы Латифа Джамиля, заведующий кафедрой эпидемиологии инфекционных болезней в Школе общественного здравоохранения и заместитель декана по академическому развитию медицинского факультета Имперского колледжа Лондона. Автор статьи Ванесса Били пишет, что, «в то время как Британия стремительно движется к неофеодалистскому управлению с усиленным надзором, управлением обществом на микроуровне и нарастанием фашистской политики драконовских мер, введенных для борьбы с «угрозой» COVID-19, возможно, пришло время проанализировать, какие силы стоят за этой «новой нормальностью»».

Ванесса Били выражает серьёзное сомнение в какой-либо связи между введенным Борисом Джонсоном карантином (lockdown) и спасением жизни людей. И убедительно обосновывает свою позицию. На подготовленном редакцией портала графике приведена статистика смертности от коронавируса в странах, где вводился и где не вводился карантин. В Японии, Южной Корее, Мексике, Белоруссии, Исландии, на Тайване, где не вводили карантин, по данным на 24 апреля, смертность была намного меньше, чем в Великобритании, Франции, Германии, Бельгии и США, где карантин был введён. Исключением является только Швеция, но это связано с особенностями тамошней статистики. «Кто же направил правительство Великобритании к этой сомнительной и паникёрской политике карантина?… Это Нейл Фергюсон, профессор Имперского колледжа, который отвечал за моделирование реакции на COVID-19. Его виртуальная модель была рекомендована Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ). Драматический прогноз Фергюсона о том, что от коронавируса могут умереть в Великобритании полмиллиона человек, стал основой для разворота Бориса Джонсона от стратегии «стадного иммунитета» к коллективному карантину», — пишет Били.

Нейл Фергюсон уже делал подобные прогнозы. Каждый раз они оказывались до неприличия завышенными и никогда не сбывались. Так, в 2001 году во время вспышки ящура в Великобритании Фергюсон опубликовал в журнале Science статью, в которой правительству Великобритании было рекомендовано убить миллионы коров, овец и свиней, чтобы остановить распространение ящура. И двенадцать миллионов животных были убиты. Кроме того, были убиты десятки тысяч кур. Причём 88% всех убитых животных не были заражены ящуром, как говорится в докладе британского министерства окружающей среды, продовольствия и сельского хозяйства (DEFRA). Фермеры, которые отказывались убивать своих овец, подвергались преследованиям и угрозам, а обращения и жалобы предпринимателей к государственным структурам — оказались безрезультатными. Фермерское сообщество было охвачено самоубийствами и банкротствами, которые безвозвратно изменили ландшафт британского сельского хозяйства — «вынудили успешные мелкие фермерские хозяйства объединяться в агропредприятия и расширили возможности центрального управления Евросоюза» в сельскохозяйственном секторе Великобритании. Во время этой эпидемии Нейл Фергюсон консультировал DEFRA, но сразу после её окончания был уволен. Несмотря на огромный ущерб, причинённый рекомендациями Фергюсона, он был награждён орденом Британской империи.

В марте 2020 года Фергюсон предсказал, что от COVID-19 могут умереть полмиллиона британцев и свыше двух миллионов американцев. Несмотря на то, что ни один его прошлый прогноз не сбылся, британское правительство ввело карантин. Какие силы стоят за Нейлом Фергюсоном? Возглавляемая им исследовательская группа Vaccine Impact Modelling Consortium (VIMC) размещается на кафедре эпидемиологии инфекционных заболеваний Имперского колледжа Лондона. VIMC финансируется Фондом Билла и Мелинды Гейтс и так называемым «Альянсом вакцин» GAVI (Global Alliance for Vaccines and Immunisation) — партнёрством ряда частных и правительственных организаций, целью которого заявлено увеличение доступности детской вакцинации в бедных странах. Британское правительство сыграло ведущую роль в создании GAVI и является его крупнейшим донором. В альянсе GAVI участвуют также правительства некоторых других стран, ВОЗ, ЮНИСЕФ, Всемирный банк, компании-разработчики и производители вакцин, исследовательские и технические агентства, общественные организации, различные фонды, включая Фонд Билла и Мелинды Гейтс. GAVI поставляет вакцины более чем в 70 стран, в их числе –  многие страны Африки, Азии (включая Китай, Индию, Пакистан). На поверку «Альянс вакцин» это лоббистская организация транснациональных фармацевтических корпораций, известных как Big Pharma. Безусловно  бизнес-игроки столь высокого международного уровня кровно заинтересованы в продвижении своих интересов ведущими политиками мира.

Ну а самим политикам эмоции противопоказаны, политика — это всегда и исключительно расчет. Только бездушное «Что нам выгоднее и как этого добиться оптимальным способом» и ничего другого. И это хорошо, потому что как только в политике появляются эмоции и чувства, заканчивается это всегда одинаково.  Скажу только одно — политика честной и простой не бывает никогда. Это всегда, по определению, очень грязное и многослойное явление. Все подводные камни тех или иных решений и действий исследователям не удается вычленить даже много десятилетий спустя, когда уже и секретные документы становятся доступны. Вы скажете мне — ну ладно, вам, историкам, хорошо, вы это изучали и знаете. А нам, простым людям, что делать, как понять — что вообще происходит, где нам правду говорят, а где нагло врут?
На это есть простой и безошибочный принцип. Как только вам начинают предлагать объяснения, где все просто и понятно, где одни черные, а другие белые, это значит только одно — вас разводят.

А что же Россия? Всего лишь за два месяца российского карантина Россия изменилась, причем, по всей видимости, уже необратимо. По многим позициям «откатить» назад уже точно не получится. Цифровые пропуска и ограничения, полностью незаконные и неконституционные, стали частью жизни и ее нормой. Причем ни один институт, призванный вроде бы гарантировать соблюдение норм права и конституции, даже не поморщился и проигнорировал свои обязанности по охране прав и свобод. Что, конечно, говорит лишь об одном — любое дальнейшее ущемление прав будет точно так же проигнорировано.
Уже никто особо и не возражает против пропусков, зато есть масса возмущений, что их не так просто получить. Чем-то это напоминает известный анекдот об объявлении собраться в назначенное время на процедуру массового повешения и вопрос из задних рядов — а веревкой и табуретом власти обеспечат или со своим приходить? У нас новости стали анекдотом, а анекдот — новостью. В то же время ситуация жестких мер против коронавируса, говорит не о тоталитарном захвате правления, а учитывая полнейшую растерянность перед эпидемией, скорее демонстрирует распад нынешних государственных властей.

Введенный Собяниным «прогулочный режим» говорит, по всей видимости, о двух весьма очевидных вещах. Первое. Власть окончательно перестала понимать реальность как она есть и живет исключительно в своих собственных представлениях о ней. Сложно представить, что у вводимых мероприятий есть хоть какое-то медицинское обоснование, а заявления о том, что ограничения будут сохраняться вплоть до появления вакцины, вызывают полную оторопь. Вакцина — не лекарство, это элемент профилактики. Какое-то значение она имеет до эпидемии, но когда эпидемия уже в полном разгаре, эффективность вакцинации вызывает вопросы. И это если не принимать во внимание целый ряд сопутствующих обстоятельств, — что это вообще за вакцина, насколько она безопасна, кто производитель этой вакцины (настоящий, а не тот, кто будет обозначен на этикетке). Кроме того, несколько миллионов человек нужно ведь как-то провести через саму процедуру вакцинации, и это в условиях, когда лечебные учреждения, мягко говоря, все являются рассадником и источником либо вируса, либо риска заражения вирусом — просто потому, что московские власти сами упустили обстановку и превратили все медучреждения в один большой инфекционный бокс.

Проще говоря — власть в принципе не опирается на мнение профессионалов, а те несколько медийных фигур с дипломами и должностями, которые без устали мелькают на экранах (кстати, а когда они успевают заниматься в таком случае своими непосредственными професиональными обязанностями, если ежедневно кочуют из одной духоподъемной передачи в другую?) — в общем, эти якобы врачи просто прикрывают своими дипломами безграмотные действия властей. Перчаточно-масочный, конфетно-букетный, носочно-чулочный и прочие режимы к защите людей не имеют ни малейшего отношения. Защитные средства — профессиональные инструменты. Их нужно уметь надевать, их нужно уметь снимать, их нужно уметь эксплуатировать. Этому, кстати, учат. Кто надевал комплект ОЗК, а затем учился его правильно снимать, тот в курсе. Их нужно утилизировать по мере отработки, причем строго по инструкции, как объекты минимум Б-класса опасности, что требует огромной инфраструктуры по приему, хранению, транспортировке и уничтожению в условиях мегаполиса. Если этого нет (а этого нет), то все маски и перчатки в условиях эпидемии сами превращаются в источник заражения, причем массового. И не только коронавирусом, а вообще любой заразой. Понимает ли это Собянин — вопрос риторический, он не врач. Он вообще непонятно кто, он мэр. Но врачи-то должны отдавать хотя бы в этом себе отчет. В том числе и люди в самой московской мэрии, которые имеют диплом медвуза.

Вывод однозначный — власть в принципе не способна организовать профессиональную экспертизу принимаемых ею решений, а это, между прочим, базовый вопрос управления. Если его упустить, то все решения по текущей проблеме могут ее лишь усугублять. Что, кстати, в нашей стране в итоге и произошло.

Второй момент, который точно вытекает из первого: взбесившегося губернатора вдруг стало некому остановить. Все механизмы контроля (прокуратура, МВД, ФСБ, профильные наздзоры) и вся вышестоящая вертикаль вдруг испарились. Про попрание конституции я вообще не говорю — если Конституционный суд не правомочен отменять неконституционные решения по своему усмотрению, то как минимум судьи КС могут в личном качестве выступить с личными заявлениями о категорической недопустимости того, что вытворяют с основным документом, который они якобы защищают, в ходе событий нынешнего года. Вообще, как на мой взгляд, весь состав КС должен просто добровольно подать в отставку —профессионально эти люди, может, и грамотные юристы, но как граждане страны, оказались полным… в общем, понятно. Должен ли судья КС быть гражданином страны (не в смысле паспорта, а в смысле сопричастности к ней) — вопрос тоже риторический. Впрочем, полный соцпакет и прочие плюшки, конечно, перевесят, а стыд — не пыль, глаза не выест. Так или иначе, но механизмы устойчивости страны оказались разваленными. И нынешние упражнения московского мэра это демонстрируют крайне наглядно.

На самом деле, идея использовать нынешнюю ситуацию для установления цифрового постлиберального концлагеря западных политических и экономических элит актуальна, но глядя на то, как они это делают, в каком ступоре находится большинство их же собственных сторонников, их секты глобалистов во главе многих государств, включая значительную часть российской правящей элиты, можно сделать вывод, что никто из них не был готов к нынешнему положению заранее. Если они и попытаются использовать ситуацию для чипизации, вакцинации и установления тирании, что нельзя исключать, автоматически и легко у них это не получится. К этому варианту надо быть готовыми, но самое главное, как мне кажется, — мы должны зафиксировать самые принципиальные позиции в истории с коронавирусом. Мировая система, которая существовала и казалась вечной еще три месяца назад, уже рухнула. Мы живём, если сравнивать с Советским Союзом, просто в последний момент его существования. Мы сейчас находимся внутри 90-го — начала 91-го года и, возврата к предшествующему периоду не будет потому, что он невозможен.

Я не исключаю, что может наступить нечто худшее, к этому также надо быть готовым, но что мешает нам воспользоваться этой ситуацией для того, чтобы двигаться в сторону лучшего? Всё происходящее происходит не само собой и несёт в себе многочисленные риски и опасности, но я думаю, что нам как раз сегодня надо выдвинуть программу нового мира, программу нового человечества, программу новой экономической, социальной, политической, образовательной системы. Новой культуры и новой цивилизации. Мы должны воспринять крах глобального миропорядка, как шанс, как возможность. Не факт, что мы этой возможностью воспользуемся, не факт, что мы победим, не факт, что мы даже начнём эту войну за будущее, но мы находимся в ситуации, где сейчас это на какое-то время возможно. Окно возможностей может захлопнуться так или иначе, но нынешний карантин, на мой взгляд, следует использовать в первую очередь для сосредоточения и сосредоточенной работе по выработке образа будущего. И здесь патриоты и сторонники социальной справедливости, правые, левые и все противники глобальной мировой либеральной системы должны соединить свои усилия.

Будущее стало открытым. Будущее, которое было предсказуемым, и гарантия была воплощена в западной экономике и политике, и в распространении «шестых колонн» — западноориентированных элит, которые контролировали ключевые жизненноважные центры обществ, даже в Китае, в экономической сфере. Сегодня это получило колоссальный удар. Сегодня никто не имеет карты движения к будущему, и глобалистам труднее, чем когда-либо раньше, навязать безальтернативно и беспрепятственно свою волю. Дела у них идут как никогда плохо. Если плохо у нас, то у правящей элиты в разы хуже, поскольку выпала и рухнула вся модель, с помощью которой они идеологически, а потом и экономически, политически и социально эксплуатировали мировые массы. Сегодня у народов есть шанс на восстание против однополярной глобалистской системы и этим шансом необходимо воспользоваться.

КОРОНАКРИЗИС КАК «ЛАЙТ»-ВЕРСИЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ: 2 комментария

  1. Делицын Леонид, ведущий аналитик ГК «ФИНАМ»: «Эпидемия коронавируса — когда закончится карантин, будет ли вторая волна и какие компании выживут?»

    Ответить
  2. « США хорошо выучили уроки Великой депрессии. Не доллар, как резервная валюта, а масштабные бюджетные расходы вывели Америку из кризиса, создали великую экономику и затем уж позволили на этой базе, сделать из доллара резервную валюту» Беденков Дмитрий: « О рисках и возможностях в период коронакризиса. Тренд на рост цен на сельхозпродукцию может усилиться и в ближайшие 1-3 года рост сводного ценового сельскохозяйственного индекса ФОА (Food Price Index) при неблагоприятном сценарии на урожай может составить 25-35% от текущих уровней»

    Ответить

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *