Что такое вообще образованный человек?  На первый взгляд кажется, что это совершенно очевидно: образованный человек – это… ну который, знает… – что? А, в самом деле, что? Когда была битва при Калке? Закон Кулона? Английский язык? Название правящей партии во Франции? Нет, это что-то не то.
Может, пойти по линии умений и навыков? Что он, образованный, должен уметь? Забить гвоздь? Нет, это как-то не гламурно. С этим и невежда справится, а у нас нано-технологии на пороге. Взять интеграл? А если он, к примеру, искусствовед – тоже должен? Наверное, он обязан уметь пользоваться компьютером – вот и премьер велит чиновникам заводить блоги. Но этим делом можно овладеть за неделю, ну за месяц, если повышенно тупой. Скоро все будут уметь без исключения — тогда как отделить образованного от невежды? В общем, непонятно.
Поэтому в обиходе принято считать образованнее того, у кого больше справок об образовании. То есть верхнеобразованный считается образованнее среднеобразованного, а кандидат наук – образованнее просто верхнеобразованного.

А теперь давайте проведём мысленный эксперимент. Вообразим: все справки об образовании исчезли, сгорели, аннигилировались в пространстве, восстановлению не подлежат. Нет ни верхнеобразованных, ни «кандидатов в доктора», ни профессоров с академиками – есть просто люди. Как определить, кто из них образованнее? Оказывается, это труднее, чем кажется.

Давайте зайдём со стороны чистой практики, ползучего, так сказать, эмпиризма. 

Вот два человека. Алексей Иваныч тридцать лет назад закончил добротный вуз, работал в НИИ, защитил диссертацию. В общем, образованный человек. Но после развала НИИ, двадцать лет перебивается на случайных работах и вздыхает о своей невостребованности. Действительно, выписка накладных в офисе, куда его случайно занесла судьба, — вряд ли может его морально удовлетворить.
А вот Димон; чуть моложе, но тоже теперь уже солидного возраста дядька. Из института выгнали – сегодня уж и не помнит, за что; вероятно, за безнадёжные академические задолженности. Отслужил армию, где-то поработал – тут Перестройка, засветили новые возможности. Попытался с ребятами сначала рыть колодцы, потом строить дачи в своём районе — дело пошло, дальше больше. В общем, сегодня он один из главных, как выражаются наши экономические журналы, игроков рынка недвижимости своего региона. Он строит коттеджи и малоэтажные дома, и знает об этом всё. Где взять более дешёвые и качественные материалы, на чём можно сэкономить, а на чём – себе дороже. Знает наперечёт хитрости работяг, знает, где их брать; он почасту лучше клиентов понимает, что им, клиентам, надо. Знает он и мир районных департаментов, кому сколько и за что «заносить» и в какой последовательности (это крайне важно!) собирать начальственные подписи. Он не олигарх – олигархами вообще не становятся «от трудов праведных», но он – человек весьма состоятельный. На него трудятся десятки, если не сотни людей – можно сказать, «на него трудятся», а можно «он даёт работу». Работу и зарплату. 
Кто из этих двоих более образован? Алексей Иванович считает себя весьма образованным, но – вздох – не востребованным. Время такое, развалили науку, культурные люди не нужны.
Димон образованным себя не считает. На это у него есть жена-учительница. Когда-то учились вместе в школе, она – отличница, он – троечник; так и привык считать её светочем культуры. Димон – простой, работяга. За эти годы он освоил, считай, все строительные специальности – его не обманешь, глаз у него – рентген. С общей культурой у него, правда, не ахти, но многочисленные заграничные поездки с непременным посещением культурных достопримечательностей под водительством жены как-то его обтесали. А уж архитектурные достопримечательности он готов ощупывать руками: два раза ездил в Барселону ради творений знаменитого Гауди. Особенно интересно ему, где как люди живут; на это в первую очередь обращает внимание в поездках. Книг Димон не читает: скучно; разве боевичок какой проглотит автора с говорящей фамилией Деревянко.
Так кто же из них образованнее?
Каков вообще критерий?

Я лично убежден: однозначно – Димон. И не потому, что у него больше (неизмеримо больше) денег и он, так сказать, вписался в вираж истории. Больше денег – это следствие. 
Чего следствие? Вот того самого и следствие – бОльшей образованности. 

Потому что образование – это не диплом и сертификат, не учёная степень и учёное звание, не знание того и этого. Образование – это способность к деятельности, направленной на преобразование окружающей среды. Если самой деятельности нет – значит, нет и способности. Значит, и образования никакого нету. А все эти аксиомы, теоремы вместе со следствиями из них, густо перемешанные с экономиксами и политологиями всех оттенков – вот это всё, чем принято чрезвычайно дорожить и считать образованием, — так вот всё это — пустопорожняя схоластическая мура, полезная разве что для разгадывания кроссвордов. Более образован тот, кто больше сделал полезного и нужного. Кто больше преобразовал окружающую среду, перелопатил вселенную.
Любые другие критерии произвольны и сводятся, в конечном счёте, к дипломам. 

Человек учится, приобретает знания, умения, навыки, квалификацию затем, чтобы действовать, работать, улучшать жизнь вокруг себя и дальше.
Чтобы создавать ценности – материальные или духовные.

Для какой-то деятельности требуется большая теоретическая база. Чтобы стать инженером, надо изучить физику, математику и прочее. Чтобы стать портнихой – ничего этого не требуется – надо просто много упражняться, упражнять, в частности, и свой вкус, наблюдательность, чутьё. Но тот и другая, если они успешны в своём деле, равным образом могут быть признаны образованными: они умеют ДЕЛАТЬ ДЕЛО – каждый своё. За что им респект и уважуха. За дело, а не за бином Ньютона.

Философ Николай Бердяев не имел высшего образования, закончил только кадетский корпус, да и то не ахти как. Но когда за границей заходит речь о русской философии – вспоминают Бердяева, больше, пожалуй, никого. А вот докторов философских наук почему-то не вспоминают. Или вот сэр Уинстон Черчилль. Всего и закончил-то – кавалерийское училище. Но дело своё разумел, ох разумел. Значит, оба эти джентльмена были весьма образованны.

Горе нашего народа в том, что у нас крайне мало образованных людей. То есть людей ДЕЛА. Одипломленных болтунов много, и их число прогрессивно возрастает, а вот с делом — беда. 

Вот  по всем каналам трындят: падают с крыш сосульки, кого-то уже пришибло, кого-то вот-вот пришибёт. И никто толком не объяснит, откуда они берутся. А берутся они от отвратительной теплоизоляции крыши. Сегодня есть замечательные герметики, прогрессивные технологии, но – нет рук. И голов тоже нету. Потому с сосульками мы боремся старым проверенным способом: с высоким гражданским негодованием взывая к начальству или возмущаясь его, начальства, нерадением.
Вполне вероятно, что есть масса людей, умеющих на все лады декламировать закон Бойля-Мариотта или иные какие законы, но вот наладить дело – такие у нас на вес золота.

Наше образование не направлено на производство людей дела. Напротив, оно заточено не изготовление пустопорожних болтунов, расслабленных и пугливых.

В нормальном, среднем вузе человек пять лет получает так называемые «знания». То есть он заслушивает и пересказывает лекции, читаемые людьми, которые тоже ничего практического в жизни не делали. За это ему выписывают диплом и объявляют специалистом. Вообразим, что все участники этого процесса действовали добросовестно, никто денег за оценки не брал и не давал, студенты всё посетили и своевременно выполнили и сдали. Пусть так. Но и в этом гипотетическом случае ни к какой деятельности человек не готов.
Главное, он боится этой деятельности и по возможности стремится её счастливо избегнуть.
Чего он хочет больше всего? Засесть в контору за компьютер и как можно меньше соприкасаться с практической деятельностью. Лучше всего быть каким-нибудь там аналитиком, т.е. переделывать диаграмму-круг в диаграмму-столбики. Ну или там писать какой-нибудь аналитический отчёт. Больше всего этому идеалу соответствует госслужба в департаменте. Такой «специалист» всю жизнь будет жаться к мамке. К мамке-корпорации или к мамке просто. Особенно если мамка способна, как теперь принято выражаться, «купить табуретку в Газпроме».

Из пятилетнего сидения в вузе человек выносит один навык – заучивание и пересказывание лекций. Поскольку жизни он боится, он старается продолжить делать то, что так-сяк умеет: пересказывать лекции. И поступает в следующий вуз. Это теперь считается очень уважаемо и даже необходимо: второе высшее: «Ах, я так люблю учиться!». И все вокруг почтительно кивают: наш Сашенька любит учиться, какой молодец, какой будет дивный специалист. А на самом деле дивный специалист – умственный паралитик и социальный инвалид, не способный ни к чему кроме несложных конторских операций. Завода, поля, да вообще Замкадья он боится. И ни за что туда не двинется, потому что вообще боится жизни. Да и не нужен он жизни.

А кто нужен? 
Нужен человек, выросший и выучившийся возле дела и внутри дела. Чем раньше дети начнут не виртуально, а практически соприкасаться с жизнью, с работой – тем лучше. Для них и для дела. А сегодня даже уроков труда нет, отменили.

Так что же надо-то?
Очень просто. После 8-го класса (9 – это слишком много, хватит восьми) – все дружно заканчивают школу. И идут кто куда. Кто в ПТУ, кто в техникум, кто в училище. Учиться ДЕЛУ, находясь рядом с делом. Понемножку участвуя в нём. Эти учебные заведения должны быть организованы при предприятиях. То есть они учатся шить, стричь, пилить, строгать, укладывать паркет, чинить машины, возиться с малышнёй в детсаду. Одновременно изучая общеобразовательные предметы по сообветствующему профилю. Через 2-4 года будет понятно, кому куда. Самые талантливые — могут продолжить образование в вузе, а в нормальном случае – пускай идут работать. Для подавляющего большинства производимых в обществе работ никакого высшего образования не требуется. А требуется крепкое среднее специальное. Которого сегодня практически нет. 
Именно оно и должно стать социальной нормой. 

А высшее должно быть очень трудным и именно что элитным. Не в смысле денег, а в смысле требований, предъявляемых к студентам. Настолько трудным, что десять раз подумаешь, стоит ли гробить молодую жизнь, не имея к тому достаточных предпосылок. Кстати сказать, трудность обучения в вузе способна свести на нет коррупцию при поступлении. Туда просто никто не будет особенно ломиться. 

Ну и разумеется, высшее образование должно вестись при деле и внутри дела. Это норма, это необходимейшее требование, подготовки вменяемого специалиста. 
Вот говорят о «системе физтеха» — такая прям удивительная система, дивное ноу-хау. А всего делов-то: студентов учат (учили, во всяком случае) с самого начала на так называемых «базах» — в НИИ, лабораториях, на предприятиях, где эта самая ракетно-космическая и прочая наука, собственно, и делалась. И учили их те, кто её, науку, делал. Там не было «практики»: всё обучение и было практикой.
И это великое ноу-хау? Да в средние века именно так учили ремеслу – брали в подмастерья к мастеру и учили, и премного бы удивились, что можно иначе. «Система физтеха» — это единственный способ НАУЧИТЬ ДЕЛУ, а не разговорам о деле. Эта система должна применяться вежде и на всех уровнях. Ей не должно быть альтернатив.
Это трудно? А как же! Пересказывать учебник гораздо проще. Но пересказ учебника – это не образование. Рассказы О ДЕЛЕ должны происходить в музее, на выставке, в народном университете культуры. А в учебных заведениях должны учить делать дело. А это можно делать только так – практически.

Если уж ведётся сегодня образовательная реформа, то она должна быть именно такой – направленной на дело. 
Кстати говоря, это именно и есть англо-саксонская двухступенчатая модель образования: сначала готовим техника, а потом из техника готовим инженера. Об этом ещё в прошлом веке писал весьма убедительно Густав Лебон. Он, француз, был большой сторонник именно англо-саксонской образовательной системы. Он считал, что главное в образовании – это не заучивание фактов и пересказывание лекций, а формирование характера. Воспитание человека активного, независимого, готового действовать и брать на себя ответственность. Люди, прошедшие английскую школу, — говорит Лебон, — легко находят себя в промышленности и торговле, а выпускники французских лицеев, напичканные теорией, норовят засесть в департамент на госслужбу.
Прямо как у нас сегодня.

Автор : Сергей Криндач.