Не нужно быть социальным аналитиком, чтобы понимать: людям не нравится, когда их жизнь становится хуже. Отсюда естественно напрашивается вывод, что недовольство, накапливаясь, прорвётся социальным взрывом или хотя бы длительным устойчивым протестом. А если же прорыва нет, то и недовольства нет, российские граждане полностью одобряют политику правительства. Или нет, не так. Граждане политику правительства ни на минуточку не одобряют, но всецело поддерживают президента и верят в его способность навести порядок. Как говорится, дайте только следующий срок. Или, как вариант, люди настолько одурманены (зомбированы) телепропагандой, что совершенно лишены политической воли.
Такое представление явно или неявно опирается на предположение, что недовольство разных индивидов, групп и слоёв имеет похожее содержание и поэтому легко аккумулируется. Иными словами, считая неизбежным переход социального недовольства в консолидированный социальный протест, мы априори предполагаем, что массовые социальные группы солидарны относительно представлений о желаемой траектории развития общества.
Но как раз по отношению к российскому обществу это более чем спорно. Социальный протест практически никогда не организуется вокруг общих тем, связанных с самими принципами социально-экономической политики. Если, конечно, не брать в расчет ритуальные акции «долой антинародный режим», регулярно проводимые КПРФ. Неорганизованный, низовой протест весьма конкретен. Объявляют забастовки и даже голодают нефтяники и горняки, врачи и учителя. Осаждают банки валютные заёмщики, ставят палатки протеста обманутые дольщики, выходят на пикеты, штурмуют кабинеты чиновников и опять-таки голодают многодетные родители, требуя причитающиеся им льготы. Выходят на митинги, а порой и перекрывают трассы пенсионеры, защищая своё право на бесплатный проезд. Впрочем, трассы с готовностью перекрывают и возмущенные жильцы оставшихся то без света, то без тепла, то без воды, то без самих домов. И, разумеется, конец 2015 года нам запомнился митингами, лагерями и «улитками» дальнобойщиков.
Но как звёзды никогда не сходят со своих орбит, так и социальный протест у нас всегда оказывается привязанным к своим границам, или региональным, или социальным.
Вот, например, в Хакасии в конце ушедшего года, обиженные и недовольные учителя, врачи, кочегары, горняки своими протестами били в одну точку и потихоньку добивались возвращения долгов по зарплате и других уступок от работодателей и региональной власти. Но их действия, как и другие относительно успешные трудовые протесты, которые организует, например, профсоюз МПРА в Ленинградской и Калужской области, не только не стимулируют к активным действиям трудящихся в других регионах, но даже типовой моделью не становятся. Так же и протесты по одному и тому же поводу, охватывая многие регионы, ни росту, ни консолидации комплексного социального протеста не способствуют. Казалось бы, врачи и учителя бьются не только за большую зарплату и лучшие графики работы, но и за всех нас. Но ведь протесты педагогов и медиков мало кого вдохновляют, даже поддержка со стороны самих врачей и учителей не становится массовой.
И не в том дело, что не находится толковых энергичных организаторов народного недовольства. Беда в том, что любая организация лишает протест силы, превращает его в серию ритуальных митингов, пикетов и заявлений. Даже если организационная поддержка партии или политического движения позволяет протестующим добиться кое-каких уступок, сам протест безнадежно теряет энергию, оказываясь скованным рамками бюрократических процедур или политической конъюнктуры.
Не стоит, однако, демонизировать партийную бюрократию или корыстолюбие политиков. Если бы протестные движения изначально проявляли себя как коллективные, имели бы хороший потенциал солидарности, они бы не подчинялись так легко политической ритуальности и не рассыпались бы, едва достигнув незначительных уступок или, напротив, натолкнувшись на сопротивление. Такой социальный протест есть не что иное, как просьба к власти, пусть и весьма энергичная. Дайте воду и свет, отмените «Платон», верните квартиры, зарплату и льготы, накажите нехороших чиновников. И делайте дальше, что хотите.
И ведь делают. Принимаются законы об образовании и медицинском страховании, проделываются всякие манипуляции с пенсионной системой, перекраиваются социальные обязательства, «реформируется» до полного уничтожения общественный транспорт, прижимается к ногтю малый бизнес. Народ, низведённый до уровня «населения», ничего этого не замечает, пока последствия не становятся очевидно чудовищными. И тогда население перекрывает трассу.
Получив требуемое или просто устав толпиться на трассе, люди расходятся, предоставляя власти самой заботиться о причине следующего протестного взрыва.
Вывод очевиден: наличие недовольства, как бы сильно оно ни проявлялось, сообщает нам о своей причине примерно столько же, сколько повышенная температура о причинах болезни. А нормальная температура — отнюдь не всегда однозначный признак здоровья. Наличие и интенсивность жара зависит не только от степени заболевания, но и от силы иммунитета. Кто и от насморка в жару горит, а кто и в пневмонии только чахнет и тихо мучается, слабый, бледный и холодный.
«Иммунная система — это совокупность органов, тканей и клеток, работа которых направлена непосредственно на защиту организма от различных заболеваний и на истребление уже попавших в организм чужеродных веществ». Система, прошу заметить, слаженная коллективная работа органов и клеток, точно знающих, что организму хорошо, а что — смерть. И в этом весь секрет. Чтобы грамотно наладить сопротивление, нужно точно знать источник бед и опасностей. Почему вяло работает общественный транспорт, образование становится таким неаппетитным, инициативы законодателей выглядят как злобные капризы, а система здравоохранения превращается в сплошную болевую точку. Чтобы разобраться в этом, как раз неплохо бы стать социальным аналитиком, но не можем же мы бесконечно ждать окончательного социального диагноза, периодически от отчаяния перекрывая трассу.
Но есть кое-что, что будет заставлять всё больше и больше людей понимать, что «так дальше жить нельзя». Разрушенные образование и медицина, закупоренные пробками улицы, разбитые коммуникации и гигантские коммунальные счета — прелесть всего этого именно дети наши прочувствуют в полную силу.
Произойдёт то, что социальные аналитики называют «нисходящей межпоколенческой мобильностью», а люди определяют просто: «наши дети будут жить хуже нас».
Это для наших граждан совершенно недопустимо, и тут перекрытием трасс не обойдется. Скорее всего, раздраженное население начнёт постепенно превращаться в разгневанный народ. «Жить ради детей» — это, пожалуй, единственное, что ещё объединяет наше общество. И, значит, то, что оживит и мобилизует наш зачахший иммунитет. И тогда всё пойдёт в дело — и перекрытие трасс, и забастовки, и митинги, и голодовки. И даже социальные аналитики.
Кстати, неолиберальные реформы у нас в стране начались не вчера, так что дети, которые столкнуться с плодами оптимизаций и реорганизаций, уже повзрослели и уже вовсю сталкиваются. У них и свои дети уже есть или вот-вот будут. Так что поход «во имя детей» точно начнется раньше, чем аналитики закончат с диагнозом.
Автор: Анна Очкина