Репетиция ГКЧП
В том же сентябре 1990 г. Лебедь получил от генерал-полковника Ачалова «очередной смутный» приказ: «Привести дивизию в состояние повышенной боевой готовности по «южному варианту». «Южный вариант» оказался на этот раз не Баку или Тбилиси, а Москвой. Это весьма интересный и подзабытый эпизод нашей истории, который журналисты впоследствии именовали «картофельным путчем».
В Тульской дивизии сложилась традиция: если летят в Азербайджан, оставляют в казармах солдат-азербайджанцев, если в Армению — армян. «Что же теперь — русских не брать?» — сразу же «кто-то повесил в воздухе совершенно замечательный вопрос». Комментируя эту странную операцию, Лебедь пишет: «Было явно поднято две дивизии и полуявно еще три. Всем было ясно, что командующий самостоятельно этого сделать не мог. Значит — министр. Но министр маршал Советского Союза Дмитрий Тимофеевич Язов, за плечами у которого была война, четыре с лишком десятка лет службы, был человеком дисциплинированным и осторожным. Значит, еще выше. Кто — можно было только догадываться».
Народные депутаты СССР и РСФСР так и не смогли добиться от генералов, зачем они подняли войска на Москву. Сам Лебедь не скрывает, что официальное объяснение: «Маневры, картошка, парад. Картошка, парад, маневры» — было смехотворным.
Картошка в мундирах
…когда министр обороны зашел на трибуну Верховного Совета СССР, дабы отчитаться: «Чо это такое натворили?» — все было хорошо! Он коротко, спокойно и основательно доложил, что в ВДВ идут маневры (при этом хлопок ладонью по аккуратно сложенной карте).
Разработку плана маневров осуществил штаб воздушно-десантных войск. Карту подписал командующий ВДВ, утвердил он, министр.
Два полка Тульской дивизии переколотили сразу всех зайцев: и в маневрах поучаствовали, совершив марш, и на парадную площадку одновременно вышли, организованно так вышли, без эксцессов и потерь. И планируется теперь их участие в уборке урожая на подмосковных полях. Так что, уважаемые товарищи депутаты, оснований для беспокойства — никаких!
Зловредные, злонамеренные люди есть везде. Концентрация таких индивидуумов в органах законодательной власти — повышенная. Дальнейший ход заслушивания чем-то напоминал фехтование. Выпад — отбил; укол — отбил.
— А каски?
— Ведер не хватает под картошку, — парировал Язов.
— А бронежилеты?
— Холодно людям.
— А бронетехника?
— Из состава парадного расчета.
— А, — самый зловредный затаил дыхание, — а… боеприпасы?
Министр сокрушенно развел руками:
— Боеприпасы… десантники у нас так воспитаны… Говори, не говори, боеприпасы везде с собой таскают.
В зале одни рычали, другие смеялись, но министр был непробиваем. Маневры, картошка, парад. Картошка, парад, маневры.
————————————————————————————————
Как видим, репетиция ГКЧП вылилась в такой же фарс, как и само ГКЧП. Что это было?
8 сентября 1990 года командующим Воздушно-десантными войсками генерал-полковником В. Ачаловым был отдан приказ командирам Тульской, Псковской, Болградской, Каунасской и Кировабадской воздушно-десантных дивизий выдвинуться в Москву «в состоянии повышенной боевой готовности по „южному варианту“».
В ночь с 9 на 10 сентября Рязанская воздушно-десантная дивизия с вооружением, в полной боевой экипировке была направлена в Москву. 10 сентября начались передвижения Псковской парашютно-десантной дивизии. Эти части были возвращены из Киргизии, из Оша, где участвовали в подавлении жестоких кровавых столкновений между киргизами и таджиками из-за спорных земель и воды.
В эти же дни Витебская воздушно-десантная дивизия переподчинена КГБ.
В эти дни в гостинице «Россия», где жили некоторые иногородние депутаты РСФСР и сотрудники аппарата председателя Верховного Совета РСФСР Ельцина, вдруг пропали женщины-горничные, коридорные и вместо них появились и выдавали ключи крепкие парни-прапорщики в форме.
Привести эту силу в движение могли только президент СССР Михаил Горбачев и министр обороны Дмитрий Язов.
В прессу попали данные, что Комитет государственной безопасности разослал в ряд обкомов информацию, в которой сообщалось, что демократическими властями России якобы подготовлен план захвата телевидения, радио, вокзалов, аэропортов и других жизненно важных объектов столицы. Эта информация была обсуждена, в частности, 6 сентября 1990 года на бюро Рязанского обкома КПСС.
Утечка сведений, которые оценивались как однозначно провокационные, вызвали политический скандал. 11 сентября на заседании Верховного Совета Ельцин выступил с заявлением, что к Москве двигаются десантные армейские части. «Нам пытаются доказать,— говорил он,— что это мирное мероприятие, связанное с подготовкой к параду, однако есть сильное сомнение в этом».
В ответ с яростным опровержением выступил в «Известиях» командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Ачалов, заявивший, что войска прибыли в Москву для подготовки к параду, а другие воинские части десантников направлены для уборки картошки.
Крайними были назначены военные. Министр обороны отбивался от журналистов, рассказывая, что десантников отправили на помощь в деревню, что это обыкновенные маневры…
Зачем потребовалась военная демонстрация в центре России в сентябре 1990 года? Почему она обернулась фарсом? Имела ли она последствия?
Если начинать сначала, необходимо вспомнить о Декларации о государственном суверенитете РСФСР, принятой абсолютным большинством народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 года.
После чего Кургинян прислал предложения о ликвидации СССР.
На том же 1 съезде депутатов РСФСР была презентована программа стремительного перехода к рыночным отношениям «500 дней» Явлинского. Ее решительно поддержал председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин. Но ее поддержал на первых порах и президент СССР Горбачев. Ельцин и Горбачев заявили о необходимости совместных действий по экономическому реформированию СССР. Казалось, что конфронтация между ними уходила в прошлое. Они часто звонили друг другу, информировали о результатах договоренностей свое окружение. Лев Пономарев, один из руководителей московской организации «Демократическая Россия», человек, в эту пору близкий Ельцину, рассказывал, что Борис Николаевич в эти месяцы 1990 года говорил об улучшении отношений с Горбачевым, об их совместной заинтересованности в «500 днях».
Горбачев, по воспоминаниям его помощника Анатолия Черняева, с энтузиазмом рассказывал: «Начинается самое главное. Это — уже окончательный прорыв к новому этапу перестройки.… Подводим под нее адекватный базис…» Идея перехода к экономическим реформам в рамках всех союзных республик, высказывавших намерение остаться в СССР, получила поддержку у руководителей этих республик. Совет Федерации и Президентский совет на своем заседании 30-31 августа 1990 года поддержали программу «500 дней».
Договоренность Ельцина и Горбачева была оформлена специальным соглашением. Документ должны были подписать Горбачев и Ельцин, а также премьеры — союзный и российский — Рыжков и Силаев. Первыми этот документ подписали «первые лица» — президент СССР и председатель Верховного Совета РСФСР. Рыжков датировал этот документ 27 июля 1990 года. Горбачев потребовал от председателя Совмина СССР участия в доработке программы. По словам Рыжкова, тот согласился поддержать возможность сотрудничества с руководством России.
2 августа 1990 года появилось распоряжение президента СССР М.С. Горбачева «О подготовке концепции союзной программы перехода на рыночную экономику как основы Союзного договора», указывавшее на договоренности между президентом СССР и председателем Верховного Совета РСФСР и создавшее комиссию, куда были включены экономисты — сторонники программы «500 дней», а также Абалкин и его сторонники.
Проект концепции перехода к рынку должен был быть представлен к 1 сентября 1990 года.
Однако уже с первых дней существования этой комиссии начались внутренние раздоры. За экономическими спорами, как выяснилось, не самыми важными в этой ситуации, возник коренной вопрос проведения реформ. Он был прост и ясен: кто главный?
Было два ответа. Первый — реформа проводится союзным руководством во главе с президентом Горбачевым и предсовмина Рыжковым.
Второй — реформа осуществляется во всех республиках СССР по единому плану, но под руководством своего, республиканского, руководства.
Тогда возникал второй вопрос: а что остается союзному центру?
В случае утверждения программы «500 дней» с неизбежностью требовалась реформа правительства СССР. Практически предопределена была бы в этом случае отставка правительства Рыжкова. Ослабление руководящей роли центра, передача важнейших экономических функций республикам создавали иную политическую основу для союзного государства. Следствием ее должны были стать договорные отношения между союзным центром и республиками, двухсторонние договоры между республиками. А это, в свою очередь, должно было повлечь за собой пересмотр места и роли политических институтов СССР, ЦК КПСС, Верховного Совета СССР и Съезда народных депутатов СССР.
Не случайно уже 28 июля 1990 года, в первые недели сближения Горбачева и Ельцина, в Секретариате ЦК КПСС обсуждалась и была одобрена записка Василия Купцова, секретаря ЦК Российской коммунистической партии. В ней сообщалось, что некие оппозиционные силы готовят в ближайшие месяцы захват власти в стране. Доказательством тому служат, по мнению Купцова, намерения лидеров оппозиции провести осенью 1990 года учредительный конгресс демократических сил, а затем добиться досрочного роспуска Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР, пересмотра Конституции СССР. «В ближайшее время эту стратегию планируют апробировать в масштабах РСФСР»,— утверждал Купцов. Способами достижения власти должны были стать «круглый стол», по примеру Комитета гражданского действия или Гражданского форума по примеру стран Восточной Европы, вынужденная отставка президента СССР под давлением забастовок.
Недолгий союз между российской и союзной властями начал разваливаться. Концепции Абалкина и Явлинского не укладывались в единую схему. Российское правительство пыталось реализовать принципы государственного суверенитета в экономической сфере, а это вызывало резкий протест союзных властей. Массовая поддержка российского правительства в обществе казалась им угрожающей.
30-31 августа состоялось расширенное заседание Президентского совета и Совета Федерации, в котором приняли участие и представители российского руководства. Работа над проектом программы «500 дней» была завершена. Но участникам обсуждения пришлось иметь дело не с одним, а с двумя документами. Вторым стала записка председателя Совмина СССР Николая Рыжкова, в которой содержалась критика программы «500 дней». Это было скандалом. Горбачев пытался сгладить конфликт, предлагал объединить и примирить оба варианта проекта экономических реформ, отвел требования об отставке правительства: «Надо улучшать работу правительства, а не разгонять его. У нас просто нет времени и возможности для того, чтобы заниматься еще одной реорганизацией».
31 августа состоялось очередное заседание Президиума Верховного Совета РСФСР. «Тов. Горбачев,— говорил на этом заседании Ельцин,— предложил две программы слить. Это то же самое, как соединить амперы и километры. Это невозможно. Совершенно другие принципы заложены».
Концептуальное различие между двумя программами Ельцин видел в том, что группа Шаталина — Явлинского предлагает, чтобы экономическая политика осуществлялась через суверенные республики в составе СССР, «а правительственная программа — она опять-таки насильственная программа сверху: вот мы вам диктуем, а вы исполняйте, и все».
В этом эмоциональном высказывании Ельцина — ключ к пониманию конфликта вокруг программы «500 дней». В спорах на первый план выходили не экономические аспекты — они представляли в то время интерес только для немногочисленных специалистов. Общий смысл необходимости перехода к рыночным отношениям был очевиден для большинства тогдашних политиков. Спор шел о будущей политической организации Союза: должно ли остаться унитарное государство, что вытекало из концепции Рыжкова, или его сменит конфедерация республик, как это следовало из программы «500 дней». В этом смысле симпатии Горбачева должны были в конце концов склониться на сторону Рыжкова.
Председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, все более выходивший из политической тени своего предшественника — Горбачева и начинавший играть самостоятельную роль, заявлял Горбачеву и его окружению: «Если будете так вести дело, в сентябре Верховный Совет скинет правительство, в ноябре будут распущены Съезд народных депутатов и сам Верховный Совет. Назначат новые выборы, и не позднее декабря скинут и президента, и вас!»
И вот 9-10 сентября начались странные маневры десантников.
11 сентября Верховный Совет СССР начал обсуждать экономическую программу Рыжкова. Итог — поручить Рыжкову объединить программу Рыжкова — Абалкина и предложения Явлинского и его сторонников.
Итак, маневры понадобились просто для того, чтобы иметь дополнительные аргументы в противостоянии союзного и российского руководства.
Почему закончились эти маневры смешными оправданиями? Потому что открытый конфликт с участием армии подрывал легитимность власти президента СССР, да и главная задача на тот момент — провести план Рыжкова и сохранить союзную власть — была достигнута хотя бы на время.
Какие уроки были извлечены из «осенних маневров»? Для радикальных сторонников сохранения СССР из числа военных, КГБ и партаппарата на будущее стало ясно — Горбачев не решится применить силу, чтобы разогнать новую российскую власть. Пройдет год, и 19 августа 1991 года на улицы Москвы зайдут, чадя и газуя, сотни танков и боевых машин. Появится ГКЧП. И кончится советский период в истории России.
Миф о защитнике Белого дома
Не менее показательна история, придуманная либеральными журналистами о Лебеде, как генерале, поддержавшем Ельцина во время путча 1991 года и охранявшего его от путчистов. Зачем понадобился этот бред, догадывайтесь сами — я вас предупреждал.
17 августа 1991 г., уже находясь в отпуске, генерал Лебедь получил от нового командующего ВДВ Павла Грачева приказ вновь привести Тульскую дивизию в готовность к действиям «по южному варианту». Утром 18-го задача была уточнена: «Силами парашютно-десантного батальона организовать охрану и оборону здания Верховного совета«. Совершив марш-бросок на Москву и прибыв утром 19-го к Белому дому, люди Лебедя наткнулись на баррикады и толпу.
Александр Коржаков провел Лебедя в здание. Только там, от Юрия Скокова, Лебедь, по его словам, «впервые услышал о ГКЧП!». Скоков провел Лебедя к Ельцину, который задал ему вопрос, от кого он собирается «охранять и оборонять» здание ВС. Поскольку, как вспоминает Лебедь, ему «самому этот вопрос был неясен», он «объяснил уклончиво: — От кого охраняет пост часовой? От любого лица или группы лиц, посягнувшего или посягнувших на целостность поста и личность часового». После этого Ельцин представил Лебедя большой группе защитников Белого дома как командира батальона, перешедшего на сторону восставшего народа. Лебедь не стал комментировать эти утверждения Ельцина.
В баррикадах были разобраны проходы, и танки встали у стен Белого дома. Утром 20 августа Павел Грачев обвинил Лебедя по телефону, что он неправильно понял предыдущий приказ, и распорядился увести танки от стен Белого дома. Этот приказ Лебедь также выполнил.
Как утверждает в своих мемуарах генерал Коржаков, на приказ Ельцина танки не уводить Лебедь ответил, что мог бы выполнить такой приказ, если бы Ельцин принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего в связи с отсутствием Горбачева. Ельцин сказал, что такой указ написать не может, но к вечеру, поговорив с советниками, издал указ, однако танки к тому времени уже ушли.
20 августа Лебедь был вызван к министру обороны члену ГКЧП Дмитрию Язову, от которого услышал странные слова: «А мне доложили, что ты застрелился!» (Потом выяснилось, что средства массовой информации усиленно распространяли слух о том, что 19-го Лебедь переметнулся, а 20-го начали распространять такой же ничем не подтвержденный слух, будто он застрелился. А 21-го августа распустили слух, что Лебедь был захвачен заложником защитниками «Белого дома», после того, как он, естественно, застрелился.)
После этого последовала встреча с членом ГКЧП генералом Валентином Варенниковым, проходившая в присутствии Ачалова, Грачева, генерала Бориса Громова и командира «Альфы» Виктора Карпухина. Лебедь доложил, что любые силовые действия возле Белого дома «приведут к грандиозному кровопролитию», в чем был молчаливо поддержан другими военными.
После этого по предложению генерала Ачалова провел вместе с В. Карпухиным рекогносцировку Белого дома и составил план «блокирования здания Верховного совета». В тот же день, узнав от Грачева об отказе В. Карпухина участвовать в блокировании, получил приказание Грачева поехать и сообщить защитникам Белого дома, что «блокирование, а возможно и штурм, начнется в 3 часа ночи». И этот приказ он также исполнил: сняв номера с машины и нарукавные знаки с себя и водителя, съездил и сообщил (с небольшой поправкой: «ввел «ефрейторский зазор» — назвал не три, а два часа, передал им эту информацию с наказом довести до сведения Скокова или Коржакова»). Зачем ввел «ефрейторский зазор» — не объясняет.
В главе «Спектакль назывался путч«, описывая свое участие в событиях 18-21 августа, писал, что «за всем этим беспорядком чувствовалась чья-то крепкая организационная воля». 21 августа президент Ельцин в своей речи выразил «сердечную признательность генерал-майору Лебедю, который вместе со своими подчиненными не дал путчистам захватить политический центр новой России».
Ельцин выдавал желаемое за действительное. Позиция Лебедя была, как у всех военных (за исключением танковой роты майора Евдокимова, действительно перешедшей на сторону демократов, и «Альфы», действительно отказавшейся участвовать). Военные не говорили, что не станут выполнять приказ, но предупреждали: жертв будет очень много, избежать их будет нельзя.
В результате никто из ГКЧП не захотел взять на себя ответственность, и приказ о штурме Белого дома так и не был отдан. После поражения путча военные вели себя по-разному. Громов не стал ни в чем оправдываться и впал на некоторое время в немилость. Грачев изобразил из себя чуть ли не героя сопротивления ГКЧП. Лебедь же не захотел принимать незаслуженные лавры спасителя демократии, хотя их ему всячески навязывали.
«Десятый раз повторяю, семнадцатый раз докладываю: ни на чью сторону я не переходил. Я солдат и выполнял приказ.» На заседании одной из парламентских комиссий на вопрос о том, взял ли бы он Белый дом, «твердо ответил: — Взял бы».
Лебедь побывал на заседаниях трех парламентских комиссий, с ним беседовала масса следователей.
———————————————————————————————————
«Были среди них здравомыслящие люди, были кипящие нетерпимостью дураки, которых зациклило на одном: «Как это вы взялись выполнять преступные приказы?» Таким я отвечал однозначно: «Приказы в порядочной армии не обсуждаются, их надлежит выполнять! По приказу я ввел дивизию в Москву, по приказу вывел. Ни одного убитого, раненого, ни одного обиженного москвича, ни одного израсходованного патрона, ни одного дорожно-транспортного происшествия. Претензии?..»
…однажды в сентябре я был приглашен участвовать в телевизионной передаче «Добрый вечер, Москва!», которая шла в прямой эфир, я не преминул этим воспользоваться, чтобы высказать свое мнение на этот счет. Ведущий передачи Борис Ноткин проинформировал меня, какие вопросы он мне намеревается задать, определил и предположительную направленность ответов. Я кивал. Но когда началась передача, Борис патетическим тоном, все более накаляясь, возвестил: И когда я услышал…войска генерала Лебедя перешли на сторону восставшего народа, слезы радости закипели у меня на глазах…» И закончил деловым вопросом: «Как вы себя чувствуете в роли защитника «Белого дома»?» Я ответил следующее: «Как известно из истории, Владимиру Ильичу Ленину на памятном субботнике помогали нести бревно около трех тысяч человек. Защитников «Белого дома» уже более трех миллионов и, опасаясь затеряться в этой огромной героической толпе, я официально отказываюсь от статуса «защитника» «Белого дома». Оставшееся до конца прямого эфира время Борис пытался загладить мою вопиющую бестактность.
Все разбирательства со мной кончились ничем. Я остался в прежнем звании-генерал-майора, в прежней должности-заместителя командующего ВДВ по боевой подготовке. Теперь, по прошествии двух лет, как говорил великий поэт, «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии», наверняка можно подвести некоторые промежуточные итоги и сделать определенные промежуточные выводы. Первое: путча как такового не было! Была гениально спланированная и блестяще осуществленная крупномасштабная, не имеющая аналогов провокация. Где роли были расписаны на умных и дураков. И все они, умные и дураки, сознательно и бессознательно свои роли выполнили. Именно поэтому столь растерянный вид имели члены так называемого ГКЧП, именно поэтому планирование серьезнейших акций осуществлялось спонтанно, по ходу действий, именно поэтому везде опаздывал прекрасно зарекомендовавший себя до этого командир «Альфы» Герой Советского Союза генерал-майор Виктор Федорович Карпухин, именно поэтому происходили дикие сбои в прекрасно отлаженном механизме Белградской дивизии, именно поэтому я на протяжении двух дней метался между своим бывшим командующим Ачаловым и настоящим-Грачевым, выполняя команды типа: «Стой там, иди сюда!» и служа одновременно Богу и Сатане. Не укладывается в голове ситуация, когда три силовых министра, обладая всей полнотой власти, имея в своем распоряжении фактически все что угодно, вот так бездарно в течение трех дней просадили все! Остается предположить; или они были вполне сформировавшимися идиотами, или все, что случилось, было для них полнейшей неожиданностью и они были совершенно не готовы. Первое я начисто отвергаю. Остается второе. При таком раскладе любой средней руки южноамериканский горилла своего бы шанса не упустил.
Для чего нужна была эта провокация? Она позволила одним махом решить массу колоссальных проблем. Перечислим некотооые: разметать КПСС, разгромить силовые министерства и ликвидировать в конечном счете великую страну, 73 процента граждан которой на референдуме в марте 1991 года однозначно сказали: «Союзу-быть!»
К КПСС можно относиться как угодно, но при всех остальных раскладах с ней пришлось бы побарахтаться. Хоть и наполовину сгнившая изнутри, но это была могучая организация. Как всякая порядочная рыба, гнила она с головы. Партийная верхушка давно уже отделилась от тела партии и на второй космической скорости рванула к высотам персонального коммунизма, оставив за собой без малого 17 миллионов рядовых баранов, которые сеяли, пахали, ходили в атаки, получали выговора и инфаркты и не получали никаких льгот, зачастую не подозревая даже об их существовании.
Партийная элита успела по дороге к светлому будущему швырнуть в урну партийные билеты, выбросить демократические знамена, развернуться на 180 градусов и начать вести нас уже к какому-то другому будущему с другим знаком. Оглянемся вокруг себя: кто у власти? Ба!.. Знакомые все лица. До недавнего времени многие из них умно и значительно смотрели со стендов под названием «Политбюро ЦК КПСС». «Предавшие однажды…»-из библии известно, Мы все виновны. Все без исключения виновны в том, что позволили развязать державный веник-73 процента за!-а мы позволили! Корчатся в огне междоусобиц отдельные его прутики, легко гнутся и ломаются они под напором внезапно хлынувших экономических тягот, стремительно нищают и дробятся, дробятся, дробятся… Развалился Союз. Теперь разваливается Россия. Суверенные республики, суверенные области, суверенные города… По логике процесса, должны дойти до суверенных хуторов. Феодальная Русь!.. Мы даже обезьянничать не умеем по-умному. Взяли себе в пример США, Германию, Японию. Ну, во-первых, любой чужой, даже самый замечательный опыт следует преломлять на свою почву с учетом политических, экономических, религиознных и массы других условий. Во-вторых, все мировое сообщество стремится к интеграции, объединению, открывает все границы, снижает планку таможенных требований. В Западной Европе введена единая денежная единица — экю. Все делается для того, чтобы людям жилось лучше, проще, чтобы избавить их от массы искусственных, надуманных тягот. Мы — наоборот. За политической трескотней о реформах, демократии, правах человека как-то потеряли его, бывшего советского, ныне никому не нужного человека. Он ныне впал в дикую нищету в массе своей и не видит на темном небосклоне ни одной путеводной звезды. Человек живет надеждой, как бы тяжко ему ни было, только надежда способна помочь ему преодолеть все на свете, И растут, растут кладбища покойников, похороненных в целлофановых мешках. И уже смертность превышает рождаемость. А такого даже в Великую Отечественную войну не было. Была надежда, и люди жили и рожали детей, и крепла держава. Это нормально, когда рожают детей. Что сотворили мы, неразумные, над собой, над своими детьми, а значит и над своим будущим, над своей Родиной, которая для большинства из нас была, есть и будет единственной? Нам некуда идти с этой земли. А не махнули ли мы, славяне (и не славяне тоже), хрен тоталитарный на хрен демократический? Из практики известно, такая замена — только пустая трата времени. » У России друзей нет!» -сказал в свое время государь император Александр III. И ничего с тех пор не изменилось. Ползут на нашу землю легионы нуворишей. Сулят миллиарды. Сулят манну небесную. Оптом и в розницу скупают необъятные богатства наши. С помощью перевертышей творят черное дело с одной целью — чтобы не было у России будущего. Работают организованно во всех направлениях: политическом, экономическом и нравственном.
Тратятся, не скупясь, потому что все эти расходы в сравнении с расходами на противостояние великой стране — ничто! Из мальчишки, привыкшего с детства шакалить, перепродавать бутылку кока-колы или пачку жевательной резинки, насмотревшегося всевозможной сексуально-насильственной галиматьи, никогда не вырастет гражданин своей страны. Из девчонки, вокруг которой, сюсюкая, увиваются всевозможные липкие типы, на словах предлагая стать фотомоделью, а на деле делая ее обыкновенной шлюхой, никогда не вырастет гражданка своей страны и настоящая мать. И вот это последнее, нравственное разложение — самое страшное…
Новое ползучее, липкое, тлетворное иго, надвигающееся на нашу землю со всех сторон, расшатывание и разрушение основополагающих моральных устоев, растаскивание на всевозможные секты, конфессии, веры-если не поставить всему этому жесткий заслон, может привести к тому, что процесс, станет необратимым. Выход один-закрыться, сжаться, сцепить зубы. Уяснить себе раз и навсегда, что никто, кроме нас, не вытащит нас из той клоаки, в которую мы сами себя. загнали. Начать немедленно работать самим и на себя. Если торговать-то на равных, без многочисленных предварительных и предельно унизительных условий. Будем помнить: сопротивление славянства в экстремальных ситуациях десятикратно усиливается, и никому пока не дано понять, за счет чего это происходит. Экстремальнее ситуации придумать трудно. Политический, экономический хаос, дикий (беспрецедентный) разгул преступности, феодальное раздробление государства-налицо! Политические и мафиозные деятели на этом фоне организуют гражданскую войну, так как и тем, и другим нужно прятать концы в воду, и в этой войне будут уничтожены остатки интеллектуального потенциала Российского государства. Эта война способна привести к потрясающим экологическим катастрофам-и тогда конец государству.
Есть хорошая русская пословица: «Гром не грянет-мужик не перекрестится!» Гром грянул. А мужик?…
Тирасполь.: Лада, 1993 г
В своем «Президентском марафоне» Борис Ельцин писал: «Я до сих пор помню его мощный голос в августе 91-го, когда он говорил мне в кабинете Белого дома: один залп из БТРов – и вся начинка здания заполыхает, все ваши герои попрыгают из окон».
«Героя-защитника Белого Дома» поспешили отослать подальше в Приднестровье. Павел Грачев же стал министром обороны.
Да, ГКЧП был спектаклем, и мы знаем, что задумывался он для передачи власти Ельцину. Логично было бы предположить «совместные» действия Грачева и Лебедя во время ГКЧП в связи с упоминавшимся их близким знакомством. Вполне возможно, отсюда двоякое поведение Лебедя, однако, как показывают дальнейшие события, либо никакой дружбы и не было, либо она закончилась после переосмысления Лебедем событий 1991 года и роли в них Грачева.
Продолжение будет…
Автор : Анатолий Тропаренко.