КОРОНАКРИЗИС КАК «ЛАЙТ»-ВЕРСИЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (продолжение)

Какова ныне задача международной верхушки капиталистического класса? 

Поскольку капитализм свое отработал, нужна новая посткапиталистическая система, в которой старые аристократии, монархии и капиталистические кланы сохранят власть, привилегии и контроль над населением, но уже не на основе присвоения капитала — овеществленного труда, реализующего себя как самовозрастающую стоимость, а на основе присвоения того, что Карл Маркс называл духовными факторами производства, то есть науки, образования и системы образов. Однако для того, чтобы эти факторы присвоить, нужно разрушить старые формы. Потому последние 30 лет совершенно сознательно разрушаются системы образования, элитарная наука концентрируется в закрытых структурах, а в массовую сбрасываются третьестепенные темы. На изучение элит и методологию социального анализа гранты не выделяются. Как правило, их дают на вопросы изучения третьего волоска в левой ноздре. Ну и еще на экологию, гендерные исследования, изучение геев и лесбиянок и так далее. А на серьезные вещи — нет.

Каким может быть посткапиталистический строй по замыслу нынешних элит? Это тот, при котором верхушка контролирует духовные факторы производства, ресурсы и поведение людей. Однако дальше всех на данном пути забежал, как ни странно на первый взгляд, Китай — внедренная здесь система социальных рейтингов, ранжирующая доступ к общественным благам в зависимости от поведения, очень хорошо ложится на традиционную китайскую (а также на корейскую и японскую) систему ценностей. Если систему социальных рейтингов дополнить искусственным интеллектом, таким, какой, например, собираются запустить в Москве с 1 июля (официально — для повышения безопасности и постановки диагнозов, эксперимент продлится пять лет — прим. ред.), то мы воочию увидим образ будущего, надвинувшегося вплотную. Другое дело, что в России, скорее всего, гладко не пройдет — что-то сломается, кто-то что-то сворует, а потом все упрется в чиновничий бардак. Хотя он, на самом деле, наше спасение: затрудняет нам жизнь, но и спасает от тотального контроля. Вот в США, Германии и, наверное, Великобритании это пройдет. Во Франции уже станет сложнее. Однако, в любом случае, минует год-два и мы будем жить в другом мире, выстроенном по совершенно иным схемам.

Кстати, несколько лет назад наш писатель Вадим Панов начал новый цикл «Аркада», в котором вышло два романа KamataYan и SuMpa. И то и другое — это название вирусов. События происходят в 2029 году: мировая верхушка, или, как она называет себя в романах, «мировые инвесторы, бухгалтеры» (кстати, фамилия одного из них — Феллер, что прозрачно намекает на Джона Рокфеллера), запускает лжеэпидемию, чтобы встряхнуть мир. Дескать, миллиард или два умрет, но мир преобразится. А во втором романе запускается эпидемия, которая должна изъять из социального оборота людей старше 40 лет. Поэтому, когда в самом начале вспышки COVID-19 зашла речь о том, чтобы посадить на жесткий карантин, по сути, под домашний арест людей старше 65 лет, я сразу вспомнил романы Панова.

Резюмирую: в эпидемии COVID-19 и нагнетании вокруг нее психоза заинтересован целый кластер интересов в мировой верхушке; цель этих структур и людей — сохранить свои привилегии на основе создания новой системы; в процессе ее построения огромное число граждан будут отсечены от «общественного пирога». Мы видим, как коронавирусная эпидемия и связанная с ней психическая начинают решать данную задачу.

Системный переход — это борьба не только верхов против низов, но и между представителями самих верхов. Одна из ее линий в современном мире — «старые деньги» против «молодых». Еще 12–13 октября 2012 года в Токио директор МВФ Кристин Лагард сказала, что нужно создавать все моральные и юридические предпосылки для экспроприации «молодых денег». Где сосредоточены последние? Преимущественно в России, Бразилии, чуть в меньшей степени в Индии. То есть речь идет о части БРИКСа, хотя входящий в группу Китай защищен от экспроприаторов своим государством. Тем не менее Великобритания уже запустила процесс экспроприации, а офшорный Кипр заверил, что полностью поддержит британцев в этом вопросе (вспомним заморозки банковских операций и счетов владельцев, имевших неосторожность хранить там свои сбережения). Вначале русским миллиардерам говорили: «Несите ваши денежки!» Ну а теперь всё: «были ваши — стали наши». Когда-то олигархи украли деньги у нас. Теперь раскурочивают олигархов и полуолигархов (смотрите картину Брейгеля-старшего «Большие рыбы пожирают малых»). Могут ли они спастись? Да, всемерно укрепляя государство, которое защищает не только их интересы. Но таких вряд ли найдется много.

Последним из спасательных кругов для транснационального капитала стала цифровизация. Кому из читателей захочется более детально разобраться в этом вопросе — могу порекомендовать большую вдумчивую статью — Игоря Диденко и Максима Слепова. Краткий же вывод таков: цифровизация предельно ускоряет процесс капиталистической конкуренции. Она является катализатором тех процессов, которые описывал Маркс применительно к внутренней логике существования капитала. Иными словами, крупный бизнес, вовремя оседлавший эту волну, становится поистине несокрушимым. Старый крупный бизнес, который не понял, в чём дело, а также средний и мелкий стремительно теряют рынки, разоряются. Нам это отлично видно на примере такси, когда с приходом одного крупного, хорошо технологически вооружённого агрегатора, который к такси вообще никаким боком никогда не стоял (я имею в виду Яндекс и его яйцеголовых программистов), вдруг за считанные годы ставит всю отрасль в известную позицию, и уже никто ничего с ним не может поделать. То же и по всему миру: Facebook, Amazon сейчас стали потрясающе влиятельными, сильными компаниями. Правительства ведущих стран думают, что с ними делать, как разделить или хотя бы сократить влияние. Но секрет в том, что это закономерное развитие бизнеса: нельзя остановить его, чтобы не разрушить то последнее, что способно приносить прибыль капиталистам.

Ведь что такое современный бизнес? Это уже давно не только производства лучшего товара по лучшей цене и инновации в погоне за потребительским вниманием. Это прежде всего распределение рисков, способность использовать финансовые рычаги. Почему так высоко отношение биржевой стоимости крупных технологических компаний к их прибыли? — Потому что они очень много знают о потребителе, мало того, могут формировать его предпочтения. Условный Форд может выпускать миллионы настоящих автомобилей, но может не знать, что послезавтра автомобили будут не нужны. Условный Яндекс может так далеко залезть к вам в мозг, что вы даже не поймёте, когда вами проманипулировали, чтобы вы перестали хотеть покупать автомобили. Знание подобного рода создаёт иное качество управления рисками, и бизнес, овладевший цифровой технологией, будет иметь право на бесконечные финансовые реки, тогда как остальной бизнес либо войдёт в подчинение цифровому, либо просто умрёт. Конечно, это не означает, будто капитализм подобным образом выйдет из глубокого кризиса, и мир снова будут ожидать великолепные 50-70-е. Но ничто другое, в итоге, не смогло претендовать на роль хотя бы эфемерного спасательного круга, — все остальные идеи не прошли проверку временем и биржей. А мир уже давно кончился, все рынки поделены, и новые кризисы перепроизводства стучат в наши сердца.

Если капитализм изначально связывал себя с демократическими правовыми режимами, его знаменем считались права человека и другие гуманистические ценности, но это оказались всего лишь мифы. Сейчас капитализм сбрасывает прежнюю змеиную кожу и превращается в мощнейшую автократию, мировую диктатуру. Этаким волком, который надел бабушкин чепчик и спрятал зубы, капитализм был всего не более полусотни лет после 1945 года. Причем заставили его взять на себя «уютный образ» и наличие в мире Советского Союза, и классовая борьба трудящихся. Плюс возможности экономического восстановления после 1945-го. Недаром французы с легкой руки экономиста Жана Фурастье называют 1945–1975 годы Les Trente Glorieuses — «славным, счастливым 30-летием». Посмотрите на то, каким капитализм был в XVIII и XIX веках. В Англии в XVIII столетии ребенка за украденную булку могли повесить. То есть это очень жестокий строй. Перечитайте «Железную пяту» Джека Лондона, где он фактически расписал американские реалии конца XIX — начала ХХ века. Так что капитализм был вынужден стать «добреньким» всего на чуть более полувека. А теперь чепчик снят, и на вопрос «Бабушка, а зачем тебе такие большие зубки?» капитализм откровенно отвечает: «Чтобы тебя съесть!»

Посткапиталистический строй, если будет реализован план элиты нынешнего пост-Запада, окажется еще жестче, как это всегда бывает, когда на смену старой, дряхлеющей системе приходит молодая и агрессивная, отстраивающаяся на волне движения низов, но за их счет. Обратите внимание: когда начал умирать феодализм с середины XIV по середину XV века, а затем на протяжении двух столетий шел генезис капитализма, резко упала калорийность питания населения. Историк Фернан Бродель в своем капитальном труде «Материальная цивилизация, экономика и капитализм» писал, что французы и немцы XVI века с удивлением вспоминали, как много мяса ели их бабушки и дедушки. А при жизни первых стандарты потребления упали. В Европе они восстановились только к середине XIX века! Эпоха генезиса и сам ранний капитализм были просто социальным адом. Или посмотрите на 1920–1930-е годы в СССР — на эпоху советского «системного антикапитализма». Это тоже был молодой жестокий строй. Он потом стал добреньким — в 1960–1970-е, и мы получили социализм с человеческим лицом, причем Леонида Брежнева. И действительно, такой социализм был, по крайней мере, не злым, но он проел наше будущее. 

Тот общественный строй, который формируется сейчас, вряд ли окажется приятным. С другой стороны, все станет зависеть от уровня социальной борьбы. Вспомним, как Европа выходила из кризиса XVI–XVII веков. Было три разных выхода: немецкий, французский и английский, и они напрямую зависели от того, насколько низы смогли отстоять свои позиции и таким образом укрепить свою «сделочную позицию» при новом строе. И сейчас будет то же самое: выходов из кризиса станет несколько, и все они окажутся разными.  Крупный бизнес будет давить нас и пытаться оцифровать, зарегулировать все аспекты нашей жизни: это снижает его риски, даёт ему дополнительные возможности для долговременного увеличения прибыли, более уверенной борьбы с конкурентами. И это видно на примере той же Москвы.

То, что делают с помощью тараного удара Собянина по нашим правам и свободам, по сути, есть первый и главный приступ на оцифровку всего и вся. Получается, как бы прав Никита Михалков, хоть и приплетает к этой правде всяких рептилоидов. Как любой талантливый человек, чует нутром. Кстати, тут и объясняется та необыкновенная снисходительность, которую проявляет Путин ко всем выкрутасам столичного мэра. Ведь до сих пор мало кто знает, что в апреле очень быстро протащили и подписали закон о развитии искусственного интеллекта в России. Пилотным регионом там выбрана Москва. Путин лично дал санкцию на ту самую повальную цифровизацию. Хоть это и не сказано прямо в тексте закона, но понятно, что принимали его в рекордно короткие сроки, без обсуждения и прямо в разгар эпидемии не для того, чтобы ковыряться в носу. Таким образом, крупный российский капитал старается ухватить тренд. Мало того, пока у российского бизнеса неплохие шансы: у нас традиционно сильна сфера IT, у нас есть крупные именно национальные цифровые компании. 

Наконец, у нас очень лояльное, если не сказать наплевательское отношение населения к беззаконию. Какие-то журналисты ставят, как им кажется, умный вопрос: выбрать безопасность или свободу? Увольте, господа, подотчётное население в основной массе, похоже, даже не думало о таких вопросах. Оно занято выживанием и дракой с соседом за место на парковке. Собянина, похоже, в итоге сольют. Ведь его деятельность уже бросает тень на Самого. Буквально на днях премьер-министр России Михаил Мишустин поручил Минюсту, Минздраву и Роспотребнадзору изучить применение нормативных актов, которые были приняты в Москве для борьбы с распространением коронавирусной инфекции. В апреле-мае у него на руках были все возможные козыри, но рискнуть пойти ва-банк он так и не смог. То ли трусость, то ли бездарность — уже неважно. Время ушло, теперь его будут обкладывать флажками, и решение об «изучении» принятых решений именно в Москве вполне ясно показывает, кого именно будут брать на крючок. Но его не жалко: он солдат в этой игре, которая точно будет вестись не год и не два. Картина в целом известна — сам по себе Собянин, возможно, и не рвался на передовую, но так получилось, что все руководство сбежало. Президент — в схрон, премьер — в больницу, а потому внезапно для себя Собянин стал начальником страны.

Теперь нужно как-то «отмазывать» струсившего президента, и самый лучший вариант — спустить всех собак на кого-то еще. Ату его. Трусость Путина это не оправдывает и не отменяет, но внимание переводит, тем более, что за два последних месяца авторитет Собянина среди москвичей возрос просто неимоверно — примерно, как рейтинг Путина по всей стране. Так что вполне очевидно, что москвичи будут первыми, кто станет улюлюкать в адрес своего мэра (благо есть за что).
На фоне травли Собянина самое время Путину выползти из своего убежища. Пока никто не обращает внимания. А там — глядишь, и вообще забудут его игру в прятки. В общем-то, своим привычкам Путин не изменил и в этот раз — и в истории с «Курском», и начало войны с Грузией, и майские события на Донбассе — везде Путин задавал стрекача и бросал события на самотек. В 14 году он исчез вообще на пару недель, отчего лизоблюдам пришлось срочно изобретать мем про «грозное русское молчание». В этот раз, конечно, двухмесячный драп от ответственности (и похоже, что он продлится еще как минимум на месяц) существенно дольше, чем то, что было в 14. Но некоторый резон все-таки есть — тогда как-то постарались побыстрее забыть досадный эпизод из биографии трусливого главнокомандующего, проглотят и сегодня.

Цели этой игры стоящие: выживание крупного бизнеса и сохранение статус кво, когда немногие очень богатые правят многими бесправными и вечно боящимися за своё будущее. Бизнес будет пробивать бреши: пусть самые активные возмущаются в своих фейсбуках по поводу Социального мониторинга, но ведь десятки тысяч жителей установили это приложение себе добровольно! Пусть гуляние на свежем воздухе в маске выглядит полным идиотизмом, но ведь значительная часть населения, которые всегда конформисты, беспрекословно слушается! Даже за рулём личных автомобилей сидят в намордниках!

Думаю, глобальной системы в мире не появится. Целые регионы будут просто вышвырнуты из исторического процесса. Скорее всего, это ждет Африку: на континенте останутся только анклавы, куда люди начнут приезжать и активно эксплуатировать данную конкретную зону. Если вам попадались романы французского писателя Жана-Кристофа Гранже «Лонтано» и «Конго реквием», то в них это очень хорошо показано. Впрочем, помимо фантазий автора есть и реальность: во Второй конголезской войне 1998–2002 годов были уничтожены более 5 миллионов человек. У нас помнят про геноцид в Руанде в 1994-м, когда вырезали, по разным оценкам, от полумиллиона до миллиона представителей африканского народа хуту. А тут уничтожили 5 миллионов человек, но в мировой историографии про конголезскую войну, почему-то, никто особенно не вспоминает. Так что в ближайшее время Африка наверняка окажется объята подобными жестокими войнами: снова активизируется радикальная исламистская организация «Боко харам» в Нигерии, да и в других странах даст знать о себе исламский фактор. Другими словами, будет и дальше происходить процесс футуроархаизации. Значительную часть исламского мира — Средний Восток и часть Средней Азии — ждет, видимо, превращение в огромное гетто. Это очень неплохо описано в романе Александра Афанасьева «Зона заражения».

Сегодня идет глобальная разбалансировка мира. Нарушено глобальное равновесие, и от того, на какую чашу весов сядет условная бабочка, зависит, кто кого переиграет. Если Трамп победит, процесс, который запустили стоящие за ним силы, станет, скорее всего, необратимым, его будет почти невозможно повернуть вспять, и произойдет окончательный передел в мировой системе. Президенту США противостоят глобалисты, но дело в том, что у него реальной программы нет — он пытается затормозить процесс сползания в пропасть, что уже само по себе немало. Что касается Китая, то здесь допустимы разные варианты: от разделения страны на Север и Юг до, напротив, ее укрепления. Евросоюз продолжит слабеть: де-юре он сохранится, де-факто сожмется до пределов условного каролингского ядра. А восточные европейцы, которых подобрали после разрушения соцлагеря, окажутся никому не нужны. При этом значительная часть мира будет охвачена точечными, локальными войнами. В целом он станет очень нестабильным и неустойчивым, ездить по нему окажется значительно сложнее, в том числе из-за эпидемий, реальных и мнимых. Недавно прошла информация, что в аэропортах некоторых арабских стран из-за коронавируса уже ввели экспресс-анализ крови. Я бы в такое государство никогда не полетел — слишком хорошо знаю, как работает там медицина. Впрочем, французская и американская ненамного лучше.

Сейчас вопрос стоит по-ленински: кто кого отсечет от будущего? То, что в настоящий момент происходит вокруг Трампа, свидетельствует: не все попадут в светлое будущее и пройдут в него по узкому мосту кризиса — многие сорвутся. Это принципиально отличает нынешний терминальный кризис капитализма от прежних структурных кризисов. Сейчас ставки высоки как никогда и Трампа постараются не допустить в Белый дом любым способом. Уверен, он это понимает и, оправдывая фамилию (в буквальном переводе на русский trump означает «козырь» — прим. ред.), припас серьезные, я бы сказал, убойные козыри. Перед выборами хозяин Белого дома может выложить их на стол — в частности, по событиям, связанным с 11 сентября. В СМИ как-то прошла незамеченной информация, что 25 марта университет в Фэрбенксе на Аляске закончил исследование по поводу взрыва 47-этажной башни ВТЦ-7. Думаю, у Трампа немало козырей — данные и по 11 сентября, и педофильской сети, в которой задействованы представители высшего света США и Западной Европы, но он будет держать этот компромат до последнего, храня «покерную маску» на лице. Тот факт, что Трампа до сих пор не убили, говорит о том, что козыри в его рукаве весьма серьезные. Кстати, и у нас в России дальнейшее развитие событий во многом зависит от того, победит он или нет. 

Если судить с внешней точки зрения, элита крайне растерянна. И дело не только в коронавирусе, но и в нефти. Я согласен с теми, кто считает: то, что произошло в марте (отказ от сокращения нефтедобычи и полуразвал ОПЕК), говорит о том, что нефть перестала существовать как политический фактор и мир вернулся к состоянию до 1973 года. Размахивать ею как знаменем или дубинкой больше не получится. С газом у РФ тоже проблемы. А если Россия — великая энергетическая (сырьевая) держава, то с уменьшением политической роли сырья и ростом экономических проблем в данной сфере что будет с правящим слоем? С его отношениями с населением? В годы «тучных коров» народ получал крохи с барского стола и многим этого хватало. Наступают годы «тощих коров», и контракт между властью и населением может оказаться под вопросом. Как говорил один из героев фильма «Цирк», кончается контракт, начинается антракт. Последний грозит затянуться; «коронакризисная» ситуация способна обострить его. Противоречивые оценки продолжительности ограничительных мер, связанных с «коронакризисом», исходящие от власти, свидетельствуют, на мой взгляд, о внутриэлитном противостоянии «нормализаторов» и «чрезвычайщиков». За ним просматривается борьба сторонников различных вариантов развития РФ. Что-то подсказывает мне, что наиболее рьяные «чрезвычайщики» рискуют в перспективе оказаться политическими трупами, поскольку именно их элита может сделать громоотводом социального гнева, гроздья которого уже вполне созрели.

Здесь уместно вспомнить, что говорил русский философ Василий Розанов о ситуации 1904–1905 годов. В Российской империи, по его замечанию, были так называемые образованные классы (интеллигенция и буржуазия), которых власть презирала, как и народ. Но, когда в 1904–1905 годах произошла смычка образованных и народа, разразилась революция. Переводя взгляд на день сегодняшний, замечу: одно дело — гонять по Болотной площади белоленточную интеллигенцию, но совсем другое — когда на тебя с дрекольем и арматурой выйдет кто-нибудь вроде футбольных фанатов. Хотя считается, что они у нас контролируются спецслужбами, но это ничего не гарантирует. До революции 1917 года охранное отделение тоже пыталось контролировать революционеров, однако потом процесс вышел из-под контроля. Так что смычка образованных и улицы — это очень серьезный фактор, возникновение которого напрямую зависит от того, как будет вести себя правящий слой. Кроме того, надо помнить, что Россия не совсем суверенная страна. Впрочем, абсолютно суверенных в современном мире нет: даже США и Китай ими не являются. Степени несуверенности у всех разные. Уязвимость РФ в том, что она зависима от мировой экономики. Любое серьезное потрясение там отзовется у нас сейсмическими колебаниями. Поэтому дальнейший сценарий станет очень зависеть от того, что происходит не только в России, но и в мире.

Когда произносится фраза «После карантина мы вернемся совсем в другую страну», она выглядит в целом правильной, но эмоциональной и не очень информативной. То есть, мы на «ощущательном уровне» понимаем, что это так, но что именно будет другим, сказать непросто.
На самом деле всё верно — еще три месяца назад мы находились в состоянии, которое сегодня качественно изменилось. Причем бесповоротно. Если Новый год мы еще встречали в обстановке затяжного тяжелого и системного кризиса, то сегодня кризис закончился. И уступил место полномасштабной и полноценной катастрофе. Катастрофу «развернуть» невозможно. Это необратимый процесс. Необратимость катастрофы – ее базовое отличие от кризиса. Если система входит в катастрофу, обратного пути у нее уже нет. Она пройдет весь положенный путь через собственное разрушение и (возможно) строительство на своих обломках чего-то принципиально нового. Не «хорошего» или «плохого» — нового. Старая система разрушается в ходе катастрофы необратимо и навсегда. Для социальной системы это означает, что вместе с разрушением старой системы разрушается и уходит в никуда вся прежняя управляющая элита. Процесс исчезновения старой и возникновения новой элит может быть быстрым, может — не очень, но в конце там будут совершенно новые люди и группы.

Я неоднократно писал о том, что любая катастрофа всегда предварительно маркируется так называемыми «флагами». Специфика в том, что если вы идентифицируете хотя бы один такой маркер, значит, появятся все остальные. Их достаточно много, и с приближением катастрофы все они становятся видны, что называется, невооруженным взглядом. Сам факт их появления уже говорит о состоянии катастрофы, остановить которую невозможно.
Эпидемия коронавируса стала одновременно и маркером, и точкой запуска российской катастрофы. Этот маркер имеет название «разрывность», когда малое изменение какой-либо переменной вызывают большие изменения во всей системе. Банальная, в сущности, сезонная эпидемия вирусного заболевания вызвала полномасштабную неадекватную управленческую реакцию, которая запустила процесс окончательного распада системы и перевод ее из состояния кризиса в состояние полномасштабной катастрофы. Тривиальная, в сущности, эпидемия ОРВИ стала причиной экономического коллапса страны. Разговоры про то, что «у них там то же самое» не принимаются — то, что соседние страны провалились в управленческом смысле, никак не оправдывает российские власти. Демагогия пропагандистов: «А у них там негров бьют» не может объяснить провалы у нас.

Сначала коронавирус, выглядел идеальным шансом провести генеральную репетицию и «закрутить гайки» на все согласного и еще пребывающего в мечтах о светлом будущем — электората. В частности, быстро закрылись не только границы страны, но и ограничилось передвижение россиян по столице: уже к середине апреля в Москве ввели цифровые пропуска, и без разрешения никто не мог далеко отходить от места проживания, ездить на личном или общественном транспорте, а тем более покидать столицу. На деле же коронавирус сыграл роль катализатора проблем, в которых давно утопает Россия. Вместе с эпидемией резко снизились доходы россиян, многие из которых потеряли работу из-за самоизоляции, и теперь людям приходится выкручиваться, столкнувшись с реальной острой нехваткой денег. Владимир Путин же не в состоянии понятно объяснить необходимость принимаемых противоэпидемических мер и только постоянно сыплет абстрактными обещаниями помочь. Люди пока сидят и скрипят зубами на кухнях, но это пока.

Сам Кремль пару лет назад заявлял — Россия перешла от региональных механизмов управления страной к корпоративным. За каждым руководителем региона теперь стоит та или иная корпорация. Рассматривая столичный регион, мы прекрасно понимаем, представители какого клана управляют Подмосковьем. Что же касается непосредственно Москвы, то, принимая во внимание биографию Сергея Семеновича, можно предположить, что мэр блюдет консолидированный интерес сразу нескольких соответствующих корпораций. Причем то, что похожая ситуация складывается и во всем остальном мире, доказывает нам, что никакого заказчика или группы заказчиков всего этого процесса нет и быть не может. Есть лишь элитные группировки, каждая из которых пытается использовать закономерные процессы, возникшие в результате термального кризиса капитализма — в своих сиюминутных, по сравнению с масштабом происходящего, интересах.

Последние двенадцать лет принято называть временем стабильности.  Все это время у власти в нашей стране находится Владимир Путин. Какой же ценой далась нам эта стабильность, если — как справедливо заметил депутат Мосгордумы Сергей Савостьянов: «Видимо, стабильность была настолько мощна, настолько „застабилизировалась“, что я порой задумываюсь, а как же наши предки героически 4 года сидели в окопах, получали даже не маски, а вооружение из железа, пороха, инновационных технологий, отстреливались миллиарды боеприпасов, и ведь страна восстановилась за 5−7 лет. А мы сейчас за 3 месяца откатились на 30 лет. Такая была стабильность мощная, что просто дальше некуда»… Стабильность — похоже оказалась очередным мифом: даже официальная статистика свидетельствует, о том, что не все так хорошо в России, как это хочет представить государственное телевидение.

Растет смертность. Социальное неравенство приобретает фантастические формы. От вседозволенности силовиков стонут и простые рабочие и их начальники — бизнесмены. Коррупция как раковая опухоль пожирает Россию. Чиновники, не стесняясь, демонстрируют свою любовь к красивой жизни — шикарным дворцам, многомиллионным яхтам и наручным часам, которые по стоимости сопоставимы со средней пенсией за 208 лет. Россия — в числе лидеров по количеству долларовых миллиардеров и этот показатель растет с каждым годом. Но среди богатейших людей нашей страны нет тех, кто заработал деньги с помощью новых технологий. Новейшие русские — это еще вчера никому неизвестные люди, разделившие сверхдоходы от нефти, газа, угля, металлов, электроэнергии. Это цена стабильности.

Агентство «Блумберг» полагает, что экономика России находится в гораздо более худшем положении, чем в любой момент своей новейшей истории. Сокращение экономики во втором квартале может составить 16%, причем есть иные оценки, которые дают еще более масштабное падение. Технически произошедшее можно списать на эпидемию, хотя даже здесь возникают вопросы об адекватности реагирования на нее и совершенно преступный характер принятых хаотических мер. Если взглянуть на график поквартального роста ВВП, который приведен в статье Блумберг, то можно заметить вполне четкую картину замедления роста экономики после кризиса 2008 года. Объясняется оно вполне очевидно. В системе, которая находится в предкатастрофическом состоянии, возникают так называемые «флаги катастрофы» или иначе маркеры. Одним из них является так называемое «критическое замедление» — то есть, никакое увеличение объема ресурсов, вбрасываемых в систему, не способно обеспечить адекватный им рост развития и устойчивости. Эту ситуацию мы наблюдали перед крахом Советского Союза, когда колоссальные ресурсы, вбрасываемые в экономику, не давали сколь-либо заметного эффекта, и система неуклонно шла к своей деградации и распаду. Путинская модель экономики на порядки более убога, чем предыдущая, а потому кризисные явления в ней наступают гораздо более стремительно. И цена на нефть здесь уже играет все меньшую роль — даже если бы она была сегодня в два-три раза выше, на общую динамику это не оказало бы никакого влияния, просто уровень был бы немного повыше, агония подольше. Но тенденции переломить уже невозможно. Так называемая «пандемия» коронавируса для России стала лакмусовой бумажкой, или тестом, который дал, образно выражаясь, «отрицательный результат». Россия оказалась тяжело больной. Ее «иммунитет» оказался на крайне низком уровне.

То, что периодическое возвращение карантина и ограничительных мер будет, — это факт. Причем уже не как медицинский, а как финансово-политический феномен, который имеет самоподдерживающуюся структуру и заинтересованных участников по всему миру. Это глобальная система, которая будет напоминать о себе постоянно. Нас ждет полномасштабное переформатирование экономики и политики, и понятно, что просто так по щелчку все это не закончится. Уже и Владимир Путин сказал, что осенью может начаться вторая волна коронавирусной пандемии. Похоже, нас готовят к тому, что мы будем жить в этой системе всегда. Кстати, это предсказывалось некоторыми социологами уже давно. Например, немецкий философ Ульрих Бек еще в 1986 году написал книгу «Общество риска», в которой описал ситуацию, когда различные угрозы будут определять функционирование общества будущего. Это может быть терроризм, вспышки заболеваний и другие угрозы, которые трудно поддаются проверке, но с их помощью можно управлять обществом и даже сделать это основным элементом управления. Сегодня мы видим реализацию этой теории.

Все это происходит буквально на наших глазах. Взять, например, заявление о «второй волне, которая, если следовать логике — подразумевает, что с первой собственно покончено. Но, при этом, режим «самоизоляции» никто отменять не думает. Это как? Для предельной наглядности возьмем майское выступление Путина, которым он попросту «разбил» мозги граждан на части. 11 мая наш президент, что называется зажег: «Режим нерабочих дней с 12 мая завершен». В переводе это, видимо, должно означать, что и режим самоизоляции тоже завершен окончательно потому что какая может быть «самоизоляция», если с завтрашнего дня все обязаны ходить на работу? Но как тогда понимать, что «в Москве режим самоизоляции продлен до 31 мая»? Надо ли понимать так, что Путин сегодняшним заявлением дезавуировал московское продление? Или в России самоизоляция отменена, а в Москве нет? Собственно, по нынешним временам я не удивлюсь любой идиотской трактовке.

Очень странная получается как бы сказать, чтобы не сказать матерно… правовая коллизия! С одной стороны, граждане теперь обязаны ходить на работу (нерабочих дней ведь нет). С другой в соответствии с режимом самоизоляции выходить из квартиры на улицу (!) они в Москве и Питере по-прежнему имеют право «только погулять с собакой» или не далее 100 м до магазина?? Да вы там совсем с ума посходили, что ли? По-моему, не надо быть Плевако, чтобы углядеть явное противоречие между региональными установлениями Собянина-Беглова — и тем, что наболтал Путин об окончании коронаканикул. И как оно будет разрешаться?..

Тут нельзя не отметить, что Путин в своем выступлении тщательно «обтек» эту «странность». Только в Москве и Питере живут под 25 миллионов человек это 15% населения страны. И в обоих мегаполисах самоизоляцию УЖЕ продлили, не дожидаясь его ценных руководящих указаний; что бы стоило прямо на месте и сообщить аудитории а как теперь будет в столицах? Но нет национальный лидер, как всегда, обходит острые углы, правда, получается это у него,  чем дальше тем хуже. В общем, очень похоже, что Путин этим своим выступлением ситуацию не прояснил, а только еще больше запутал. Что теперь будет, куда бежать и что делать черт его знает. С одной стороны, изоляция как бы отменена; с другой — уже ясно, что цифровые ошейники на нас повесили надолго. Однако по мере того, как медицинские ужасы пандемии примелькаются, их начнут вытеснять ужасы безработицы, банкротства, угроза голода и нищеты. Не случайно уже появились предсказания насчет того, что следующей после нынешней пандемии станет эпидемия самоубийств среди тех, кто не выдержит всех этих последствий.

Структура экономики изменится в масштабах всего мира. Мы уже видим начало этого процесса. К нам это имеет непосредственное отношение, так как означает крушение традиционного энергетического сектора и формирующийся энергопереход. Ископаемая энергия теряет значение на наших глазах, хотя раньше предполагалось, что это произойдет как минимум через 10 лет. Но раз этот процесс ускорился, мы уже в ближайшее время можем лишиться источников дохода. Мы видим, что при инерционном сценарии наши резервные фонды могут быть полностью израсходованы в течение полугода-года. Как мы будем существовать после этого, непонятно. На нас надвигается серьезнейший кризис, который может стать угрозой и для финансовой системы. Очевидно, что мы уже на полном ходу въезжаем в 90-е. При этом складывается впечатление, что у властей пока нет понимания всей серьезности ситуации. Есть только традиционная надежда на пресловутый русский авось  на то, что авось пронесет как нибудь, мы пока подожмемся, а потом цены на нефть вырастут и все устаканится само собой.

Об экономической программе никто даже не рассуждает, хотя за последние месяцы изменились все вводные. У нас кардинально изменился платежный торговый баланс, значит, нужно пересматривать и налоговую систему, потому что налоги у нас адаптированы под старую ситуацию. Люди сегодня не потянут все те налоги на имущество, кадастры и прочее, которые вводились в иной экономической реальности. Соответственно, меняется баланс отраслей экономики. Мы больше не можем получать доход из традиционных источников, поэтому нужно срочно развивать ослабленные отрасли, что, кстати, делается во всем мире, как реакция на трансформацию экономики. Мы все это время ничего не делали, как будто нас это не касается, хотя на самом деле нас-то это касается в первую очередь. Мы становимся энергоизбыточными в одной сфере и дефицитными по всем другим секторам. У нас нет программы перестройки экономики, переноса занятости в другие отрасли и уж тем более сохранения малого и среднего бизнеса. Он явно окончательно похоронен в умах власти. А это огромное количество людей, потерявших свои деньги, собственность, работу и серьезная социальная угроза для общества.

Мы пока не видим у власти никакой позитивной повестки по перестройке экономике на новый лад. Возможно, ее нет вовсе, и те люди, которые привыкли сидеть наверху и просто пилить деньги не способны ее создать и осуществить переход экономики в новое качество. Я имею в виду даже не отдельных личностей, а целый руководящий слой, который сложился за долгие годы и паразитировал на нашей экономике. Без ухода этих людей, которые приросли к власти, невозможно будет провести кардинальные изменения и найти нишу в новой реальности. Даже сейчас, когда у нас вероятно, еще есть резервные фонды, видно, что падение ВВП составит больше прогнозируемых властями 5%. Они просто оттягивают момент ухудшения прогнозов, но падение составит не менее 10%. Что будет дальше, сказать трудно, потому что когда деньги закончатся, будет возможно все — и падение курса национальной валют, и дальнейшее падение экономики, дыры в которой станет нечем затыкать. Что будет в следующем году даже предположить сложно.

Соответственно, уже в этом году мы получим огромное количество людей с падающими доходами и уровнем жизни, который и так последние шесть лет либо стагнирует, либо идет вниз. Из-за этого к настоящему моменту люди уже исчерпали свои сбережения, зато никуда не делить кредиты, налоги и платежи по ЖКХ. Все это будет давить на спрос и на уровень жизни. В результате крушения малого и среднего бизнеса появится огромная армия людей, которые никому не нужны. Власть как-то поддерживает только госсектор и бюджетников. На сегодняшний день можно оценить только дыру в бюджете, которая сформируется к концу года. Это 8−9 триллионов рублей, которые будут гаситься из существующих накоплений. Это не считая задолженности по кредитам, налогам и аренде, которую также придется списывать. Одним только торговым центрам, возможно, придется списать 6 триллионов. Всего же эти проблемы тянут на 10−15 триллионов только в этом году. Не случайно Мишустин, как налоговик, уже сказал, что потребуется фискальный стимул до 10% ВВП, то есть около 10 триллионов рублей. И даже в программе, которую написало правительство, указано, что возвращение к нормальной жизни состоится не раньше 2021 года. Хотя главный и основной вопрос — когда будет преодолено падение доходов населения и бизнеса — по-прежнему остается без ответа.

Представленные детали плана очень похожи на обещанные ранее президентом меры поддержки экономики, которые уже успел оценить малый и средний бизнес и его наёмные работники. План восстановления только тогда будет отражать интересы предпринимателей и работников, когда государство в полном объеме возьмет на себя ответственность за людей, пострадавших от решения остановить работу целых отраслей и лишить дохода миллионы людей. Фактически, в представленную правительством «красивую цифру» 5 трлн рублей, направленных на восстановление экономики, заложены бюрократические издержки и недополученные в будущем доходы государства, рассчитанные из снижения некоторых налогов (например, НДС для гостиниц до 7%), но снижение — это не отмена, это не субсидии, то есть в нем нет никакой помощи бизнесу. Документ наполнен либо уже реализованными инициативами, либо давно обсуждаемыми проектами, по сути — никаких новых идей, которые хоть как-то могли бы дать качественные изменения в развитии малого и среднего бизнеса, не наблюдается. К сожалению, декларации и реальность разошлись уже очень далеко, и возникающая в связи с увесистым документом ассоциация «гора родила мышь» — лишь очередная тому иллюстрация.
Сегодня уже очевидно — это очередные благие пожелания, так как эмиссия становится постоянно действующим механизмом, последствия которого нам еще предстоит оценить. Масштаб цифр показывает, что концы с концами, в лучшем случае, будут сходиться только до конца этого года. 

Нынешняя эпидемия демонстрирует то, что на самом деле было понятно и известно уже давно, но происходящее лишь «подсветило» реальность, которую невозможно закрывать помётной журналистикой и пропагандой. Крах путинской модели управления является системным — распадается и газовая, и нефтяная отрасль, крушение здравоохранения, умирает социальная система. Вся ткань управления прогнила и расползается под пальцами. Латание дыр становится занятием бессмысленным по своему содержанию — любые попытки даже замедлить распад лишь ускоряют все процессы. То, что российская система здравоохранения на остатках своего прошлого еще как-то борется с заболеваниями — не заслуга властей, а лишь остаточные фантомные возможности того, что они не успели «оптимизировать». Никакого секрета в происходящем нет. Любая сфера путинской модели управления представляет из себя руины. Неважно, какой именно камень или порыв ветра стронет нависающую лавину, важно, что условия для нее уже созданы. Вирус или любой иной внешний фактор — и все начинает с ускорением распадаться, разваливаться и рушиться. Вирус стал последней соломинкой, после которой верблюжий хребет окончательно треснул. Не будь зловредного вируса — было бы что-то другое. Попозже. Но неизбежно.

Уже понятно, что ни мировая, ни тем более российская экономики не выйдут на уровень «до эпидемии». Китай вышел из карантина первым, но при этом с показателями у него все довольно плачевно и более того — динамика восстановления вышла на уровень примерно в 90 процентов от докризисной и замерла. И еще один нюанс: даже это восстановление потребовало привлечения в экономику дополнительных примерно 2,5 трлн долларов. Фактически Китай потерял 10 процентов своей экономики, что в абсолютном выражении примерно равно всей российской.
В остальных развитых странах ситуация не сильно отличается, и по всей видимости, и Европа, и США тоже потеряют от 10 до 15 процентов своих экономик. У стран развивающихся последствия будут тяжелее, а если рассматривать еще и сырьевые придатки вроде России, то мы вообще в третьем эшелоне. Наши суммарные потери будут в полтора-два раза (в удельном выражении) больше, чем у развитых стран. Собственно, это уже очевидно — при кратном падении цен на базовые экспортные товары наши ключевые экспортеры существенно просели ещё и в долях на рынке. Особенно катастрофическое положение у Газпрома — с 200 млрд кубометров, которые он экспортировал до кризиса, в этом году в самом оптимистичном прогнозе он вытянет порядка 130-140 млрд кубометров. При этом его проблемы начались задолго до эпидемии, она лишь ускорила и усугубила весь накопленный ранее негатив.

Специфика любого катастрофического события (а мы уже находимся в сюжете именно катастрофы, кризис теперь нам может только сниться, как что-то милое, тихое и пасторальное), так вот, специфика в том, что даже незначительные изменения переменных приводят к макрорезультатам. В целом, конечно, сегодня Россия находится в сюжете распада Союза, а вообще-то говоря, этот распад и не был завершен, он был всего лишь отложен по достижении некоторого равновесного уровня, с которого мы как раз сейчас и начали новое падение. Однако аналогии нынешнего этапа и предыдущего, через который мы проходили в середине-конце восьмидесятых, хотя и просматриваются, но совершенно не совпадают. Хотя бы потому, что уровень, с которого началось падение с начала перестройки, несопоставим с нынешним. Советское наследие разворовано и проедено, управленческие кадры — бледная немочь даже по сравнению с позднесоветской номенклатурой, управление макропроцессами и в экономике, и в госстроительстве, и в социальной сфере находится ниже любого критического уровня. Но главное — полностью отсутствует позитивный проект развития. Если в конце Союза возникла идея — а давайте построим рынок, он сам волшебным образом все исправит (не будем обсуждать реалистичность этой идеи), то сегодня нет вообще ничего, кроме лозунга поддержания стабильности. Стабильность на падающем тренде удержать можно только одним: созданием нового проекта развития. В рамках прежнего проекта падение можно только замедлить, а вообще-то говоря, даже это — большая утопия.

С другой стороны, почему это так, вопросов не вызывает. Та самая правящая страта, которая и довела страну о катастрофы, в принципе не может выдвинуть хоть какой-то иной проект развития. Хотя бы потому, что смена парадигмы означает её собственное исчезновение. В любой иной модели развития она перестаёт быть правящей группой, а значит — ни при каких обстоятельствах не откажется от сегодняшней. Технически можно зациклиться на каких-то внешних планах какого-то мирового правительства, которое спит и видит исчезновение России, но в данном случае мы делаем всё сами. Зловредные силы в таком сценарии могут вообще занять роль зрителей, так как 99 процентов суицида мы совершаем самостоятельно и прямо сейчас. У проблемы, конечно, есть решение. Как, впрочем, и у любой проблемы. Оно связано с тем, что развернуть состояние катастрофы в сторону сохранения страны возможно при создании иного проекта развития. Этот проект может выдвинуть только новый правящий слой, уже поэтому снос сегодняшней «эффективной» номенклатуры является необходимым условием выживания страны и народа. Тем не менее — говоря откровенно, сегодня вообще не просматриваются силы, способные а)взять власть и б)выдвинуть новый проект. Это и есть ключевое отличие нынешней катастрофы от той, которую мы проходили в середине-конце восьмидесятых. А значит — никаких аналогий с ней не будет. Все будет иначе.

У всего есть причины и следствия. Теперь мы должны понять и принять — возвращение обратно, к благословенным временам жесточайшего системного кризиса, уже невозможно. Шаг в пропасть сделан, земля приближается, этажи мелькают перед глазами. Ожидать, что вместо удара о землю мы вдруг окажемся обратно на крыше, нелепо и противоречит элементарной логике. Психика не хочет признавать очевидное, ей хочется обратно, и это совершенно нормальная человеческая реакция. Но столь же нормальной является трезвая оценка ситуации и понимание, что любой конец — это всегда начало чего-то нового. Именно новое и ждет нас в конце катастрофы. Не факт, что оно нам понравится, но положа руку на сердце — жалеть о режиме, который нам построили «правильные» пацаны преобразившиеся в «авторитетных» бизнесменов — точно не стоит. И от нас зависит, чтобы новое было лучше того, что остаётся в прошлом.

КОРОНАКРИЗИС КАК «ЛАЙТ»-ВЕРСИЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ (продолжение): 8 комментариев

  1. « Когда закончится война с коронавирусом?. После победы над коронавируосм в мире останется огромное количество денег, вброшенных государствами в экономику в процессе «войны». Это будет означать бурный рост стоимости многих видов активов, повышенную инфляцию и (как ни парадоксально) постепенное сокращение долгового пузыря – ставки наверняка будут отрицательными в течение долгого времени.»

    Ответить
  2. Как белорусские айтишники отбились от COVID-19 Парк высоких технологий в Минске в условиях мирового коронакризиса даже ухитрился нарастить экспорт. Чем объясняется этот «парадокс»?

    Ответить
  3. Бесконечно интересная информация. Важно будет поразмышлять.

    Ответить
  4. Это самое изумительное, что возможно было подыскать по вышеуказанной тематике. Огромное спасибо

    Ответить
  5. Указанная выше статья оказала на меня лично весьма значительное ощущение. Поделюсь естественно с приятелями

    Ответить
  6. Так давно отыскивал такую статью. Выискал на таком вебсайте. Пребольшое спасибо

    Ответить
  7. Огромное спасибо за информацию

    Ответить
  8. Коренев Алексей, аналитик ГК «ФИНАМ»: «В мировой экономике, равно как и в экономиках большинства развитых стран, накопились напряжения, которые должны были рано или поздно вылиться в масштабный кризис или в очень резкую коррекцию» Алексей Калачев, аналитик ГК «ФИНАМ»: «Нефтяники порой заявляют, что выдержат цену и в 25 долларов, и даже в 10 долларов. Однако это вызывает сомнения. Проблема в том, что нынешний доллар не равен прошлому»

    Ответить

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *