…От Белоруссии вплоть до Москвы (проезжаешь Барановичи, Минск, Смоленск, Вязьму, мелкие населенные пункты) стоят бедные холодные деревни. Ничего не изменилось за тридцать лет капитализма: нищета и темнота. Вязьма как была дырой при царизме, так дырой и осталась. Орша не лучше. Бабки несут на перрон вареную картошку, стучат в окна вагонов, показывают кастрюлю, обернутую газетой, – купи, милок! Бессмысленные пацаны курят, провожая глазами состав. Зато в Москве многие разбогатели, это должно утешать наблюдателя русской жизни: неудачники коротают век в Орше…

…Личности зажигают в столице. Горит, впрочем, неярко. Ждал увидеть баррикады у Кремля, ораторов в Жан Жаке, Огюстов Бланки и Прудонов новейшей капиталистической истории – ничего этого нет. Зашел в книжный, познакомился с последними трудами писателей: Улицкой, Быкова, Акунина-Рубинштейна (совместное произведение) и прочих; более всего понравились детские стихи Веры Инбер «Сеттер Джек», остальное показалось не вполне осмысленным. Ряд кинотеатров и магазинов закрылся. Упадок или нет, а резвого бега в сторону просвещения, как прежде, не наблюдается.

Правда, на Арбате таджик-велорикша предлагает отвезти в эротический музей. Таджик, синий от холода, его повозка покрашена в желтый цвет, на повозке написано «Точка Г». И еще в бывшем кинотеатре «Ударник» владелец целлюлозного комбината Шалва Бреус дает «пати» по случаю вручения премии Кандинского – за инновации в изо-искусстве. По щербатым ступенькам спешит гламурная публика, и замечено, что дамы уменьшили объем губ – прежде в губы закачивали силикон, нынче тренд изменился. Так что новации есть.

Еще рассказали про свадьбу дочки воротилы Хорошилова – событие справили в ресторане у Зураба Церетелли. Были гости: представитель президента Швыдкой, критик Гриша Ревзин, другие свободомыслящие лица. Еще в журнале мужской моды «Джей Кью» поменялся главред; или это уже давно? Еще в Третьяковке выставка с идеей: сравнили натюрморт XVIII века с натюрмортом XXI. Оригинальные русские натюрморты писали на рубеже XIX-XX веков, концепция удивляет. Но кто-то пыхтел, придумывал…

Главная новость: четверо знакомых стали гомосексуалистами – сплетники сообщили на вернисаже в Третьяковке.

– А знаешь, концептуалист из группы «А+Б» стал гомосеком.

– Не может быть! Ему пятьдесят пять лет.

– С серьгой в ухе ходит.

– Может, самовыражение?

– Нет, реально стал голубым.

– Однако.

– А знаете, что модный телеведущий тоже намедни стал голубым?

– Невозможно!

И еще про двоих рассказали шепотом. Несмотря на то, что гомосексуализм легализован, разговоры об этом явлении по-прежнему секретны. Путина ругают во весь голос, а про гомосеков – шепотом. Выходят на демонстрации, шумят – а пользоваться правами не умеют. Прекратите стесняться: педераст – это звучит гордо!

Один мужчина доказывает другому мужчине свое расположение путем внедрения в задний проход товарища своего детородного органа – зачем этого факта стесняться? Граждане, будьте последовательны! Связи с женщинами в литературе описаны детально. Говорите об анальном сексе джентльменов во весь голос!

Не скрою, меня удивило, что немолодой еврейский мужчина сделался педерастом, но я расценил данный факт как жест художника: авангардист сперва отказался от живописи, затем от женщин. Впрочем, он рисовать сроду не умел, и женщины его не любили – так что основания имелись. Но к чему застенчивость?

Видимо, всему виной агрессивная косность простого люда, связавшего педерастию с либерализмом. Возникло в народе оскорбительное слово «либераст», отражающее то обстоятельство, что либеральные демократы подчас являются гомосексуалистами. Что заставило избирателей обобщить частные случаи до символа?

Сомневаюсь, что «анчоусы» знакомы с историей античного социума – однако наблюдение верное. Древнегреческая традиция предъявляет пару: «демократия–мужеложство», и порой кажется, что одно без другого невозможно: ведь в колыбели античной демократии содомия была вещью обычной. Веришь в избирательную систему, в народных избранников? Тогда изволь подставить задний проход товарищу по избирательному участку.

Античность является для западной истории образцом: Ахилл и Патрокл, Сократ и Алкивиад – мы не подвергаем сомнению достоинство этих людей; так зачем же стесняться Моисееву, Виктюку, Тимофеевскому? «Когда бы грек увидел наши игры», этот грек, возможно, и понял бы, что принципы либерализма влекут за собой потребность в содомии.

Впрочем, Греция уже не та – и не только Греция изменилась…

Социальные и эстетические категории нашего времени по звучанию лишь имеют аналоги в античном мире. Если термин обществоведения схож с тем, что употребляли в эпоху эллинизма или в эпоху Просвещения – это недоразумение.

Демократия сегодня – отнюдь не тот строй, который воодушевлял Перикла. Либерализм – это совсем не то, что имели в виду либералы, боровшиеся с колониализмом. И авангард – давно уже просто обоз с кухней. И либерализм – не либерализм, и педерастия – не педерастия…

…Нетрудно сказать, что поменялось в основной посылке. Античный педераст алкал духовного тождества со своим партнером, а через это тождество прикасался к гармонии, не отягощенной прагматическим долгом перед обществом – потомством, семейным очагом, и т.п. Женщины – для воспроизведения рода и охранения домашнего очага, мальчики – для духовного сопряжения, чистого чувства. Современный педераст напротив – тщится доказать свое равенство с гетеросексуалом. Педерасты доказывают, что они не хуже смешанных пар могут создать семью и растить детей. Античная педерастия не старалась предстать институтом идентичным браку – напротив, педерастия настаивала на том, что противоположна браку. А вот современная педерастия именно равенством с гетеросексуальным браком и озабочена. Равенство утвердили, но пропал смысл явления…

В истории культуры произошло сходное. Вот, имеется страна Россия – у данной страны имеются культурные особенности, их надо учитывать. Но Россию представили «неудачной» Европой: мол, разницы нет, только у русских кириллица, снег, крепостничество, степь, миллионы бесправных жителей. Мы припудрим нос, глядишь, не заметят. В результате культурно-исторической фальшивки – и Россия Европой не стала, и европейские неурядицы не были поняты: их оценивали, исходя из российского опыта. В истории искусства, в экономике, в социальной философии, в литературе произошло ровно то же самое – два несходных меж собой явления выдали за одно и то же: авангард и декоративное искусство, средний класс и корпоративное государство, писатели и конферансье.

Бывает, что у пьяного двоится в глазах. Но сегодня стараются убедить трезвого, что он видит не два предмета, но один. Вместо двух разных явлений возник мираж одного предмета, наделенного двойной моралью. Живи, с кем хочешь: с мужчиной или женщиной – все равно будет семья, можно и католическая. Живи в Москве или Париже – все равно будет одна цивилизация. Рисуй картины или кричи петухом – все равно выйдет искусство. Предъявлена вторая мораль, столь же качественная, как первая, пользуйся какой угодно – результат будет один, он предрешен: это сводит общество с ума. Именно поэтому и появилось слово «либераст», выражающее сомнение в природе явления – народ подозревает несостоятельность как либеральной, так и педерастической доктрины…

Стараясь оградить себя от двойной морали, народ также использует слово «пидарас» – это не эвфемизм слова «педераст», это попытка растождествления разных явлений, объявленных одним. «Пидарас» – это обозначение точки отсчета. Вот едешь в поезде, смотришь в окошко на Вязьму, Оршу, Смоленск, на баб в ветхих платках, на пацанов в дерматиновых курточках, доезжаешь до столицы – и одно только слово хочется сказать. Пидарасы…