Там и тут слышно: товары поддельные, сертификаты купленные, бизнесмены нас мало, что обирают, — ещё и травят. По телевизору целые циклы передач о том, как дурят нашего брата. Обмана на рынке очень много. Обманывать сегодня не стыдно. Это почти норма. Вся деловая жизнь проникнута духом взаимного «кидалова». Ежели кидалово не слишком велико – оно даже и дурным делом-то не считается. Опоздание со сроками, липовые документы, вообще разного рода «липа» — это дело настолько рядовое, что никто иного и не ждёт. 
И дело это поистине всенародное, а вовсе не ограничивается предпринимательским сообществом. Но, конечно, как и учит наука маркетинга, у каждого товара – своя целевая группа. Бизнесмен покупает сертификат и продаёт по нему липовый товар. А наёмный работник покупает диплом и продаёт по нему свою рабочую силу. При советской власти это называлось «идейно-политическим единством советского народа». Сейчас названия нет, а единство есть, потому что бизнес – это плоть от плоти народа. 
А такая вещь, как покупка водительского удостоверения (что, по-моему, гораздо общественно опаснее, чем покупка диплома какого-нибудь менеджера по международным отношениям), или справки о состоянии здоровья, или того же больничного листа – это вообще тьфу. Вообще в деле кидалова определить, кто злодей, а кто жертва иной раз не так-то просто: оба хороши. Оно и понятно: на той и на другой стороне – один и тот же народ. 

Безусловно, бизнесмен имеет больше возможностей кинуть простого потребителя, чем наоборот. А государство в лице своих чиновников имеет ещё больше возможностей, чем все бизнесмены и потребители вместе взятые. И возможностями своими широко пользуется. Но дело не в количестве, а в качестве. Во всех в них воплощён один дух – дух кидалова.
С качеством не только продукции, но и вообще всего у нас давняя застарелая беда. Старшее поколение вошло в жизнь под аккомпанемент разговоров о качестве и эффективности. Была даже пятилетка качества, т.е. советское руководство проблему ощущало. Это всем известно, говорено-переговорено, сочинена куча анекдотов. При этом все ищут каких-то внешних причин столь прискорбного положения. На самом деле причина – чисто духовная. Качество товаров и услуг, вообще всего делаемого – это воплощение качества нашего духа. Здесь всё коренится, отсюда вырастет. 
Проблему качества нельзя решить внешне – с помощью мероприятий, кампаний, организации уполномоченного органа, введения новой формы сертификата или чего-нибудь в этом роде. Она и не была никогда решена. Качество работы коренится в духовной глубине человека и невозможно повысить его, не изменив человека и его духа. Дело здесь не только в технических навыках, здесь первична некая нравственная ценность качественного труда. Есть она – приобретутся и технические навыки. Капиталистическое двадцатилетие не повысило качества труда даже в тех отраслях, которые на виду, вроде торговли или жилищного строительства, и тут нет ничего удивительного. Удивительным было бы обратное. 
Советская фрондирующая интеллигенция мыслила совершенно в стиле советских руководителей: проблема качества виделась ей тоже чисто внешней. Советские интеллигенты грезили в вольнодумных мечтах: вот был бы капитализм, конкуренция, умеренная безработица, не было бы нашей советской уравниловки – вот тогда было бы и качество. Сегодня есть и капитализм, и безработица, и собственников навалом и конкуренция какая-никакая, а качества как не было. так и нет. Даже в строительстве, которое «наше всё» – и там нет. Недавно знакомая купила жутко дорогую квартиру в Центре Екатеринбурга. Так вот дом, свежепостроенный, в котором ещё не проданы все квартиры — уже начал облупляться.«И это элитка!» — негодовала она. Но недавно я увидел с близкого расстояния рядовой новый дом и понял, что там была в самом деле «элитка». В рядовой – проданной — квартире ни одной прямой линии. Криво всё. Очевидно, что после спрямления стен, площадь «однушки» уменьшится на несколько метров. Метров, оплаченных покупателем. Не стыдно? Нет. Стыдно сегодня одно: не иметь денег, а застройщик их, вероятно, имеет. 

У нас нет дисциплинированной, волевой личности. Личности, способной ставить перед собой задачи и без понукания извне решать их. И так долгие годы, всю жизнь. Отдельные люди этого типа, наверное, у нас есть, но явление это – не массовое. Наш человек чаще всего имеет дряблый характер, легко соблазняется и отвлекается от своей цели и своего направления движения. Даже и не будучи по природе дурным, он по слабости натуры врёт, прикарманивает чужое, просто уклоняется от всякого дела, если, как говорится, над ним не каплет. 
Волевая личность с упругой волей – это и в масштабе человечества редкостный тип. «Водится» он, по видимому, только в самых развитых странах «старого» капитализма. Именно эти страны и были рассадником качества труда, технического прогресса и деловой этики. Потому что нет отдельного от трудовой этики технического прогресса, они существуют только вместе. Экспортированная технология всегда приобретает нашинский акцент – и в этом нет ничего удивительного.
Как сформировалась такая личность на Западе? Вопрос этот достаточно изучен. Макс Вебер и особенно Винер Зобарт показали, исследовав огромный массив данных, что главнейшую роль здесь играла религия – протестантская главным образом, но и католическая тоже. Немецкое слово Beruf, которое сегодня значит просто «профессия», когда-то было употреблено Лютером в его неканоническом переводе Библии, и значило оно «призвание». Открытие протестантов состояло в том, что не только религиозный подвиг может быть призванием, но и простое житейское занятие – торговля, ремесло, казённая служба. Грех бросить начатое дело, не довести его до конца, исполнить кое-как. Ну а за грехи полагается гиена огненная. Зомбарт в своём фундаментальном труде «Буржуа» пишет, что религиозная трудовая этика была своего рода костылями для начинающего капиталиста – она помогала научиться ходить. Научившись – взрослый капитализм эти «ходунки» отбросил и пошёл своими ногами. Сейчас вряд ли кто об этом вспоминает: современный человек не верит не то, что в гиену огненную, а и вообще по большей части ни во что не верит (хотя протестанты и сегодня, как мне кажется, религиознее католиков и православных). Но в своей культурной подоснове западный работник и капиталист имеет это представление о работе как религиозном служении. Как человек, научившийся в детстве правильно говорить или писать, может забыть правила и не помнить грамматики, а говорить всё равно правильно и хорошо. Это представление — общее для рабочего и для капиталиста. Капиталист, по классическим протестантским воззрениям, не просто имеет право, но обязан обогащаться: капитал – это его религиозная обязанность, а вовсе не привилегия. Дело нельзя вот так взять да и бросить – это тяжёлый грех. 
У нас эти буржуазные добродетели не кажутся пленительными и достойными подражания. Из русских писателей, пожалуй, только Гончаров говорил, что должно у нас в России явиться много Штольцев под русскими именами. Нам Штольц скучен своей узкой, серой добродетелью: считал каждый потраченный рубль и каждый потраченный час – фи, как скучно. То ли дело Достоевский в «Игроке» прошёлся насчёт немецкого «фатера», вся вина которого в том только и состоит, что он добродетельно копит пфенниги, учит детей воздержанной, честной и скромной жизни, и вот – внуки «фатера» становятся капиталистами. Игроку, понятно, этот образ отвратителен, но он не симпатичен и нам, не игрокам.

У нас нет религиозной опоры. Наша религиозная мораль – это мораль воздержания от зла, а не жизненной активности. К деньгам и богатству православие вообще относится с подозрением. Настоящих православных среди нас крайне мало, но культурная подоснова у нас, безусловно, православная. А она даёт плохую опору в смысле труда, предприимчивости, устроения практической жизни.
Большевики, в эпоху бури и натиска индустриализации старались опереться на коммунистическую квази- религию. Пытались построить на ней этику труда. Почему это не удалось – вопрос интересный, но мне не хочется обсуждать его походя. В любом случае, 20-30 лет – это слишком малый срок для насаждения новой религии.
Это, по видимому, понимали. И не особо надеялись на то, что в те времена называлось «сознательностью». Роль протестантской этики в нашей индустриализации играли подробнейшие инструкции и драконовские законы. В принципе, это действовало, регулятор поведения был выведен вовне. Хорошо, конечно, когда люди честны дисциплинированны и трудолюбивы по зову сердца, по внутреннему побуждению или по вековой привычке. А если нет? Вот тогда и являются на сцену бесконечные инструкции и мелочные регламентации, а то и уголовная ответственность за двадцатиминутное опоздание на работу. В Советском Союзе были приняты многообразные меры против воровства: наличный и безналичный оборот средств, невозможность нецелевого использования средств. Я вовсе не утверждаю, что всё это было прекрасно – я только о том, что советские начальники более-менее понимали, с каким человеческим материалом они имеют дело. 

Капитализм сам по себе ничего не решает. Решает человек. Дисциплинированная личность с упругой волей. Эта воля может быть у мириад отдельных маленьких человеков или, как это было у нас в эпоху высших достижений Советского Союза, одна централизованная воля на всех. Результат будет и так и так. Что лучше? По мне лучше – маленький движок у каждого, да где ж взять? 
Капитализм, который у нас получился, похож на нас: расхлябанный, безответственный, вороватый и лживый. Очень наш капитализм похож на своих строителей. Местами до неразличимости.
После этого капитализма, можно надеяться, интеллигенция перестанет наконец верить в фокусническое решение всех вопросов. Русская интеллигенция, по наблюдению Николая Бердяева, любит простые решения и карманные катехизисы: чтобы решить все вопросы нужно свергнуть самодержавие или удушить гидру тоталитаризма. Этого совершенно недостаточно. И даже, возможно, не так уж и необходимо. В этом главное поучение капитализма

Автор : Сергей Криндач.