Как причиной ржавчины является не только свойство железа ржаветь, но и сырость, так и причиной российской коррупции является сама конструкция пореформенной экономики страны. В 90-е годы произошло такое безобразие, заниматься которым задарма ни один психически здоровый человек бесплатно не согласился бы. Сказочные возможности для коррупции и стали той личной заинтересованностью, без которой «реформами» занимались бы только законченные психопаты с крайними формами геростратова комплекса. Можно найти психически здоровых людей, которые пойдут поджигать дома за деньги; но где вы возьмете психически здоровых людей, которые будут бегать с керосином и поджигательствовать бесплатно?!
Именно поэтому расцвет коррупции и преступности был в 90-е годы неизбежен, и доселе является системообразующим фактором экономики. Отнимите у чиновников взятки, посадите их на «белый» оклад, и они уже завтра спросят друг у друга: а зачем мы так мучаем и себя и людей, не проще ли вернуться к давно отработанным оптимальным средства жизнеобеспечения?
Дело в том, что 90-е годы – это заворот кишок у старика Хроноса. Весь пафос человеческой истории – это переход от смутной неопределенности к ясной и выверенной запланированности.Вся суть человеческой цивилизации – переход от приблизительных замеров ко все более точным измерениям. Весь смысл человеческой техники – замена роковой случайности управляемой закономерностью. Всё, к чему от самых пещер стремился человек – это переход от покорности слепой стихии к управлению её познанными и обузданными порывами.
Этим занимались фараоны и лугали древнего мира(1), к этому стремились античные демократии и империи, эту мечту перехватили средневековые короли(2) и железные канцлеры Нового Времени(3), и уж конечно – лучшие умы ХХ века по обе стороны Атлантического океана.
Придумать «реформы», которые вели бы – при чем не в качестве досадной случайности, а в качестве желанного результата – от более высокой степени упорядоченности процессов к расширению хаоса и неуправляемости экономики мог либо человек очень больной, либо человек крайне циничный, намеренный посредством поджога облегчить себе грабеж.
Ну, давайте пофантазируем, и представим, что, как в детской песне, «прилетел вдруг волшебник в голубом вертолете», и коррупция исчезла, вся и без остатка. Все элементы государственной машины действуют строго по закону. Что в итоге? Станет ли наша экономика лучше? Нет. В имеющемся виде она станет абсурднее (ибо пропадет главная мотивация поддерживать её в существующем виде), но лучше и удобнее не станет.
Потел больной перед смертью или не потел – в общем-то без разницы, потому что больной все равно в итоге умер. Есть в РФ коррупция или её нет – тоже роли не играет, пока РФ остается сама собой, в том виде, в каком породили её «перестроечные» авантюристы и их «хождение во власть».
Анализируя ситуацию, мы с изумлением и ужасом видим, что везде, за исключением правоохранительных органов коррупция в создавшейся конфигурации отношений скорее помогает простому бедному человеку, чем мешает ему. Предположим коррупцию в больнице, где за взятку человека устроят получше; убираем – получаем кассу, в которой каждый желающий может оплатить счет за улучшенные условия. Правда, сумма, которую предлагают уплатить – есть далеко не у каждого желающего, и она больше, чем взятка главврачу, потому что с неё медработники платят налоги. Ну и что, легче вам стало?
Возьмем теперь коррупцию в малом бизнесе: сегодня в ней участвуют все, а ругают её те, кто заплатил меньше победителей. Иначе, опять же, и быть не может, потому что вообразите: есть очень выгодная точка для продаж. Точка одна, а желающих её занять – десятки. Чиновник за взятку отдал её кому-то «своему», и «крышует» свояка всей мощью государственной машины. Убираем коррупцию – получаем резню претендентов. Именно этот результат мы и имели в конце 80-х – начале 90-х годов, когда системная коррупция ещё не сформировалась, и свободно формируемые банды делили территории сами по себе.
Возьмем теперь сферу трудовых отношений. Что такое зарплата в черной кассе, конвертом? Это форма взятки должностному лицу, исполняющему определенные служебные обязанности. Давайте теперь напряжем воображение и спрогнозируем результат: что будет, если исчезнут «черные кассы»? Ответ очевиден: зарплаты простых людей, рядовых тружеников очень существенно ПОНИЗЯТСЯ. Пирог, который делят сегодня работник с работодателем, придется делить ещё и с государством, у которого нехилый аппетит. Государство без всякой коррупции заберет ваши деньги – например, в Пенсионный фонд, про который все знают, что он УЖЕ банкрот, и пенсии выплачивать не в состоянии. Причина – идиотский механизм выплаты пенсий в обход госбюджета, в итоге которого закон требует отдавать очень много денег, чтобы потом не получить ничего…
Именно поэтому зарплаты в конвертах отчаянно поддерживает не только работодатель, но и рядовой работник, именно поэтому он вступает в заговор молчания с работодателем (что, по сути, есть коррупция, когда рука руку моет). Как быть, если с государством по его законам невозможно работать? Если государство вначале в угоду рынку, позакрывало производства? А потом, в угоду населению, понаоткрывало социальных богаделен с чрезмерно раздутыми штатами – чтобы хоть куда-нибудь рассадить высвобожденных с производства людей? А в итоге, чтобы содержать богадельни, обложило оставшееся производство такими лютыми поборами, что неисполнение закона стало средством выживания? Так и рождается современный коллапс всякой правовой логики, когда школьная фраза «казнить нельзя помиловать» страшна своей запятой не только двоешникам…
Все министерства правительства Башкирии умещались в одном-единственном здании, в котором сегодня с трудом вмещается одно-единственное министерство сельского хозяйства. При этом советские министры директивно управляли почти всеми предприятиями отрасли, а современные – почти ничем, поскольку все предприятия приватизированы, и имеют своих собственников?
Неимоверная тяжесть государственного и окологосударственного аппарата (кто, например, такие страховщики, если для них государство силой вышибает прибыль с автовладельцев?) – в сложившихся условиях оказалась альтернативой геноциду. Если производства не осталось, производственная база разрушена, то куда можно выгнать неимоверную массу никчемных клерков из поддерживаемых государством контор? Только на кладбище…
Не слишком ли дорогая цена за «удобство ведения предпринимательской деятельности»? Деятельности, которая из десяти живущих россиян одного лениво востребует, а девятерых посчитает «лишними людьми»? При чем без всякой коррупции, просто по формату конструкции экономической системы. В свое время М.Тэтчер заявила, что на территории России «экономически оправданно существование 15 млн. человек». Старуха отнюдь не бредила: в аналогичных размерах рынок определил население климатически и пространственно очень сходной с нами Канады. Сопоставимо это и с населением рыночной от века Австралии – не такой холодной, как мы, но сопоставимой по удаленности, протяженности и площади большой пустыни, заменяющей австралийцам своим бесплодием нашу вечную мерзлоту.
Логично предположить, что господство рынка (без всякой коррупции) оставит в России столько, сколько оставило в Канаде и Австралии, т.е. в наиболее типологически близких государствах. А это в самом лучшем случае на 5-10 млн. больше, чем злобное шипение английской ведьмы.
Тут удивлятся нечему. Мы провели реформы по архаизации общественных отношений, мы притащили в экономику взамен модерна ветхую древность, а архаика – это демографические потери. Первобытная земля не могла оставить в живых более 300 тыс. человек, как подсчитали исследователи палеолита. Если бы современные фермеры с тракторов пересели обратно на лошадей – современные города было бы уже не прокормить. Чокнутая англичанка Тэтчер была поклонницей экономики XIX века, которую и протащила везде, где только смогла. Но к экономике XIX века автоматически прилагается и демография XIX века. Для нас и большинства наших соотечественников это означает вымирание. Такую гробовую замену мы умудрились найти советской «проблеме очередей».
Хотя и длинные очереди с дуреющими от долгого ожидания заветного прилавка людьми никуда, конечно, не делись. Архаика портит модерн, но проблем модерна архаика не решает. Давку и очереди пострашнее советских вы и сегодня можете наблюдать в любом месте, где «выкинут» дешевый товар или устроят распродажу с реальными скидками. И не только у нас. Недавно новостные ленты описывали распродажу в американском супермаркете: люди с ночи занимали очереди на входах в здание, при открытии магазина ломанулись к товарам, опрокинули турникеты, затоптали часть своих, из тех, кто споткнулся, устроили дикие заторы на кассах. Для любителей острых ощущений видео этого безобразия показали по телевизору…
И после этого вы скажете, что у них нет проблемы очередей? Дело в том, что, вопреки перестроечному бреду, очередь – это скорее знак чрезмерной доступности продукта, нежели его недоступности. Недоступный массам продукт будет лежать на прилавках годами, как экспонат музея, никому не интересный. Но сделайте реальную скидку от господствующей рыночной цены товара – и получите длинный скорбный «хвост» из покупателей в любой части света. Модель экономики тут ни при чем; главную роль играет повышенная доступность по финансам.
Конечно, советская экономика была ещё несовершенной. Она в знакомой нам первой модели создавалась для нужд обороны страны, а не для обеспечения процветания населению. Об этом её творцы достаточно честно говорят в ряде доступных архивных документов. Необходимо было сперва отразить агрессию, чтобы потом перейти к строительству государства всеобщего благополучия.
Агрессию отразили. Тяжелейшую, сверхзатраную урбанизацию, в других местах стоившую жизни миллионам простых людей, вынесло на своих плечах (и на плечах своих строительных кранов) советское государство. В 80-х годах ХХ века внешний покой, надежная защита могучей армии и мощная индустриальная база средств производства давали нам шанс выстроить общество небывалого процветания для всех и каждого. Советское общество уже преодолевало перегибы времен военной сверхмобилизации: необходимо было включить безграничную энергетику инновационного предпринимательства, преодолеть монополизм банковской системы, в СССР крайне неповоротливой (опять же, наследие необходимой милитаризации), ограничения на личный трудовой доход и т.п.
Отчасти и это уже начали делать, но… советский корабль затонул на входе в гавань! Несовершенную советскую экономику сменила не более высокая ступень социальной упорядоченности, а модель, на порядок более низкая и примитивная. Предпринимательскую инициативу «развили» таким образом, что спекулянты убили инновационный бизнес. Акционерные банки развития заменили банками-«помойками», отмывающими криминальные капиталы. Вместо разумной дифференциации доходов по личному вкладу ввели безумный кастовый строй, в котором верхушка жирует безотносительно личного вклада своих членов в общественную жизнь, а низы свалились в новое издание уравниловки – уже не в скромном достатке, а в нищете. Очереди, ранее жизнелюбиво штурмовавшие магазины, переместились ныне на кладбища.
При таком положении вещей – когда мы провалились на этаж ниже достигнутого отцами – вопросы коррупции имеют самое второстепенное значение. Коррупция порождается архаизацией отношений, но она же в создавшихся условиях часто служит и защитой от них. Коррупция разрушает общество – но в создавшихся условиях часто выступает и системообразующим фактором. Коррупция сдерживает развитие государства – но в создавшихся условиях она часто сдерживает деградацию. На плечи коррупции, как ни странно, легла задача поддержание той уродливой, но все же стабильности, которая пришла на смену криминальному беспределу времен «рыночных свобод».
В сложившихся обстоятельствах устранить коррупцию во-первых, невозможно, во-вторых, опасно, в-третьих- незачем. В коррупцию так или иначе втянуто почти все население страны – поэтому проблема не решается ни призывами, ни посулами, ни карательными мерами. Если всех посадить – кто же их охранять будет?
Наша сегодняшняя коррупция – это расплата за попытку совершить невиданную в истории архаизацию общественных отношений, за инфантильную «игру в дикарей», которую взрослые люди бесстыдно устроили в конце ХХ века, кто за деньги, а кто просто так, из любви к «цветам зла». Вторые кажутся мне опаснее первых. Продажного злодея можно перекупить или усовестить, а что делать с идейным злодеем?
Говорят, что Маргарет Тэтчер не брала взяток. Иначе говоря, не участвовала в коррупции. И что с того?! Она же не перестала от этого быть полоумной, накликавшей на человечество второе средневековье…
————————————
(1) Уже царьки-номархи древнего Египта стремились упорядочить экономику расширением государственного участия. Нехабу, пишет о себе: «Я всегда давал одежду, хлеб и пиво бедняку и голодному человеку. Я был любим всеми людьми». Теф-иби, восхваляет себя: «У меня были прекрасные намерения, я был полезен своему городу… мое лицо было обращено к вдове… я был Нилом для своего народа». В древнем Междуречье, колыбели мировой цивилизации, жители города Лагаш в 24 веке до Рождества Христова потребовали разогнать царедворцев, которые занимались поборами, грабили бедный люд, требуя непомерные налоги. Они избрали себе нового правителя из другого рода, Урукагина, который пообещал и попытался восстановить законность. Это – плоды цивилизации, рожденные 8 тыс. лет назад.
(3) в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, выпущенном до 1917 года, говорится об успехах германской имперской экономики, невероятных по скорости и масштабам, обеспечивших после сверхустойчивость микроскопической Германии в двух её войнах, фактически, со всей планетой: «Бисмарк… видел в социализме лишь стремление улучшить материальные условия жизни народившегося четвертого сословия и с этой точки зрения уже давно, почти с первых шагов своей деятельности, относился к нему сочувственно»… «Государственная власть поэтому должна взять на себя инициативу всех тех реформ социально-христианского характера, которые сплотят рабочие классы под широким монархическим знаменем. Недаром Бисмарк проводил долгие часы в интимных беседах с Лассалем, недаром так давно уже мысль о государственном социализме занимала его ум. Эту мысль он решается теперь провести в жизнь. Он вносит в парламент один за другим проекты законов, созидавших целый ряд учреждений, обеспечивающих рабочие классы на случай старости, болезни, увечий, несчастных случаев». «Свои проекты он не относит даже к области государственного социализма, нет — его проекты являются лишь результатом „практического христианства, без фраз…”. Но он не боится обвинения в государственном социализме, так как каждый закон, являющийся на помощь народу, есть социализм и весь успех социально-демократической партии обусловливается тем, что государство не достаточно „социально”».
Автор: А. Леонидов-Филиппов.