Образование – тема необъятная, о ней чрезвычайно трудно написать маленькую статейку, но попробую наметить основные линии.
Под образованием понимаются разные вещи. Человек может получать знания, умения и навыки разными путями: из книг, из семьи, из собственных размышлений и путешествий (очень, кстати, образовательное занятие – путешествия), из бесед с другими людьми, из собственных попыток что-то сделать. Всё это – образование. Пути его во многом неисповедимы. Лично я получил большую часть своего скромного багажа именно такими путями, а вот к преподаваемому в учебных заведениях я чувствовал какое-то отторжение. Но эти пути образования мы не обсуждаем. Мы говорим об образовании организованном – о государственной системе образования.
И главное, что о ней следует сказать, это то, что система образования любой страны, любого общества – это не цель, а средство. Какие цели стоят перед обществом – такое у него и образование. Цели не всегда бывают ясно осознаны, их не следует понимать в духе школярского истмата, но они всегда так или иначе присутствуют. Такой, например, мелкий эпизод. В конце 18-го века в Англии потребовалось много людей знающих грамоту – растущий капитализм потребовал более-менее грамотных работников. А где взять столько учителей? И вот «англичанин-мудрец, чтоб работе помочь» выдумал ланкастерскую систему взаимного обучения: учитель обучает самых смышлёных, а потом те – остальных. Из остальных выделяются новые смышлёные – они тоже включаются в дело.
В другую историческую эпоху, в СССР, потребовалось быстро подготовить свою народную техническую интеллигенцию. В ответ на это требование жизни возникли рабфаки, на которых рабочие «пробегали» за два-три года программу средней школы.
В 30-е годы вся страна, как и рабфаковец, «пробегала» за десять лет исторический путь, на который другие страны тратили столетия. Форсированная индустриализация потребовала создать систему среднего и высшего образования, нацеленную на задачу индустриализации страны. Отсюда – резкое преобладание технического образования. Это было правильно и разумно; по-другому и быть не могло. К 50-м годам система советского образования обрела законченную и вполне целесообразную (т.е. соответствующую своей цели) форму.
В чём она состояла?
Система была нацелена на подготовку инженеров и рабочих преимущественно для военно-промышленного комплекса. Плюс специалисты и работники сельского хозяйства. Плюс врачи–учителя. Минимум гуманитариев (которые «взгляд и нечто»). Гуманитарии требовались для развития науки об обществе (это задание они в дальнейшем блистательно провалили) и для обслуживания целей пропаганды. Школа была единой, и в этом единстве было даже что-то величественное.
Когда-то Геббельс восхищался блестящей организацией католической церкви: в данный день по всему земному шару на разных языках произносится строго один и тот же текст. Советская школа близко подошла к этому идеалу: в определённый день (ну плюс-минус пара дней) от Камчатки до Калининграда школьники пятого класса изучали сложение простых дробей, а восьмиклассники – причины Французской революции.
С 1-го по восьмой учились все одному и тому же. Конечно, школы были разные, и учителя разные, но единство программ и хорошие, внятные учебники, написанные не безвестными проходимцами, а квалифицированными специалистами, часто известными учёными – выравнивали местные различия.
После 8-го класса кто-то шёл в ПТУ (тогда они звались ФЗУ) или прямо на производство, или в техникум. Имелась возможность завершить среднее образование в вечерней школе. Кто шёл в 9-й класс – был нацелен на высшее образование. Это были лучшие ученики; первоначальный отбор происходил ещё после 8-го класса. Было много школ-восьмилеток, после которых ученики переходили в другую школу, если шли в 9-й класс. В результате в вузы попадали лучшие ученики. И соответственно преподавать там можно было не на уровне троечника, а на уровне хотя бы «хорошиста». Отсюда – технические успехи, спутник и всё прочее.
Что случилось потом?
Потом руководство страны дало слабину: наоткрывали вузов (не столько, сколько теперь, но порядочно; областные «педы» переделали в университеты), школы стали сплошь средними, народ повалил в вузы. Кто-то за образованием, а большинство – чтобы не стоять у станка, а видеть в конторе. Это уже моё время – 70 — 80-е годы. Тогда же возникла полукомическая фигура «простого инженера» — никчёмный,низкооплачиваемый, никем особо не уважаемый. Это был, забегая вперёд, взрывчатый материал Перестройки, он копил недовольство и чувство невостребованности. Именно тогда от перепроизводства возникли «инженеры по социалистическому соревнованию», «инженеры по озеленению» и т.п.
Качество образования стало неуклонно падать. Это очевидно: массовое образование всегда ориентируется на нижнюю планку. Когда в вуз пошли троечники – преподаватели взяли ориентир на уровень понимания троечника. Настоящее высшее образование способны воспринять процентов десять населения, может, и меньше. Под высшим образованием я понимаю способность не просто что-то делать, а производить новые знания, решать новые задачи. Действия, даже и сложные, по известным алгоритмам принадлежат к компетенции среднего образования. Так вот весьма немногие способны по своим врождённым умственным параметрам получить настоящее, а не имитативное высшее образование. Я понимаю, русское сознание противится всякому биологическому детерминизму.
Русские юристы, едва прослышав об учении Ломброзо, немедленно объявили его людоедским и решительно от него отмежевались. Учение Лысенко, который пытался перевоспитать «осинку в апельсинку» — очень русское явление. Мы очень склонны считать, что всё определяет воспитание, среда, а биология – почти что ничего. На самом деле потолок у каждого свой и у большинства он соответствует среднему специальному образованию. Стоит превысить некий процент, который идёт в вузы, как уровень преподавания начинает падать. Это произошло ещё в Советском Союзе. Но заметьте: в 70-е годы в вузы на дневное отделение попадали лишь 20(!)% выпустившихся из средней школы. Теперь вообразите, что происходит сегодня, когда в вузы идут физически – все! Наш сосед, смешливый доцент транспортного вуза рассказал. На подготовительных курсах вопрос: 0,5 + ½ — сколько будет? Аудитория морщит лоб в глубоком раздумье. И они поступят. Практически все. А поступив – кончат; у нас сроду никого не выгоняли.
К счастью, для подавляющего большинства работ высшее образование и не нужно. Нужно среднее специальное. Чтобы работать в детсаду и в начальной школе, чтобы делать маникюр и стричь волосы, чтобы торговать и работать в ресторанах, чтобы успешно трудиться на заводах и фабриках – исполнять, а не проектировать, чтобы строить дома и прокладывать водопровод – для всего этого нужно именно твёрдое и качественное среднее образование.
Что происходит сегодня у нас?
Все эти работы выполняют граждане с высшим образованием. Они осваивают эти работы на ходу, на лету, кое-как. Кто-то «наблатыкался» самоуком, а кто-то и нет. Отсюда – тотальная неумелость, косорукость. Невозможно найти умелого парикмахера, водопроводчика, портного. При этом все «верхнеобразованные».
Дополнительный эффект всеобщего высшего – тотальная фрустрация. Эти граждане чувствуют себя обманутыми: им выписали диплом международного экономиста или невесть какого аналитика, а приходится ящики на складе передвигать. Ощущение такое, что судьба поманила да и бросила. Я постоянно встречаю таких бедолаг, и мне их искренне жаль.
Нет и не может быть сомнения: для каких-то работ необходимо высшее образование. Это несомненно и очевидно, тут не с чем спорить. Но получить такое образование могут далеко не все. Собственно, принцип «лучше меньше да лучше» — вполне применим почти ко всем сферам жизни, в том числе и к высшему образованию. Высшее образование должно быть трудным – чтобы не шли в вузы ради продления счастливого детства.
Система народного образования – это продукт народного духа, и каждый народ порождает свою систему. Взять и вот так пересадить систему на чужую национальную почву – рискованно, может не прижиться.
В целом существуют две системы – латинская и англо-саксонская. Названия – условные, ввёл их в оборот Густав Лебон в 19-м веке. Латинская система нам хорошо известна. Это наша, сначала российская, а потом советская система. Эта система была в своё время заимствована из Германии. Это дедуктивная система: сначала изучается общее, а потом особенное, сначала изучается теория, а потом учат прикладывать её к практике.
Англо-саксонская система – другая. Она индуктивная: от частного – к общему. Там сразу начинают изучать практику. Теория – в минимальных размерах и в качестве обобщения практики. Сначала готовят техника, медсестру, потом уже из специалиста со средним специальным образованием изготовляют соответственно инженера или врача. Или не изготовляют – это уж как сложится.
Та и другая системы не идеальны. В чём-то хороша одна, в чём-то другая. В тех специальностях, где важна большая научная база, предпочтительна латинская. В практических сферах – англо-саксонская.
Пример такого обучения в английском колледже гостиничного дела, расположенном на Кипре. Не помню всех подробностей, но суть примерно такая. Вся учёба происходит в гостинице. Сначала студенты обучаются уборке помещений: практически — чем тереть, когда, с чего начать и чем закончить. Сдают экзамен и получают сертификат профессиональной уборщицы. В принципе, они могут уйти и работать уборщицей, некоторые и уходят. Потом изучают пищеблок: как организовать завтрак, что готовить, как подать. Это изучают долго, студенты говорят, что это самое интересное. (Обед и ужин не изучают – это отдельная профессия, а в гостинице предоставляется только завтрак). После экзамена – опять сертификат – и можно уйти. Потом систему бронирования и рецепцию изучают. Тот же принцип. Самые упорные и умные добираются до самого верха – до уровня руководства гостиницы. Вот там изучается и экономика и бухгалтерия и, страх сказать, какая-то математика. Результатом такого обучения оказывается вот что: человек, освоивший полный курс, может прийти хоть в пустыню, организовать там гостиницу и запустить её в работу. Ему не нужно будет ничего импровизировать – он «знает как».
Как учат у нас на специальности «туризм и гостиничное дело»? Сначала математика, политэкономия, отечественная история, страноведение, география. Экономика. Бухучёт. Потом, если удастся устроиться куда-то на практику, — некоторое знакомство с гостиницей. Ну а дальше – как повезёт. Почувствуйте разницу! В результате нашего образования получается импровизатор с политэкономией. В результате их – менеджер гостиницы. Тупой и ограниченный. Но в гостинице будет чистота и порядок.
Для гостиничного дела – англо-саксонская система годится идеально. Но попробуйте таким манером подготовить ядерного (или хоть какого) физика! Ничего не выйдет. Эта система хороша для узкопрактических специальностей, там это работает.
Где велика теоретическая база, латинская система выигрывает, а англо-саксонская, соответственно, проигрывает.
Что касается азиатов, то у них вообще иные ментальные ходы. Мой знакомый, инженер-физик по образованию, как-то съездил в Южную Корею на научную конференцию по радиоэлектронике (что-то связанное, кажется, с антеннами). Так вот пока «белые тигры» что-то там научно рассчитывают, «жёлтые тигры» просто наугад паяют сотни этих антенн (или иных каких-то устройств) и путём подбора находят нужные параметры. Русскому уму это не даёт надлежащего интеллектуального удовлетворения, однако практическая задача решается и так, и эдак. Это я к тому, что у каждого народа свой стиль жизни, мышления и образования. Какой лучше? Лучше тот, который лучше решает его практические задачи. А ещё тот, к которому он привык.
Именно поэтому довольно глупо, что все народы добровольно прогибаются под американскую систему образования – суть «Болонского процесса» именно в этом и состоит, если отбросить пропагандистские финтифлюшки. С другой стороны, понять, конечно, всех можно: в Америке зарплаты большие, гранты опять же…
У нас, в стране мирового гротеска, и англо-саксонская система (пресловутые бакалавр-магистр) приобретает гротескный вид. Вузовский курс, который издавна был построен как дедуктивный (от теории к практике) просто режут надвое. Бакалавр не получает никаких практических навыков и выпускается фактически человеком без профессии. Что он будет делать дальше – неясно. Я лично наблюдал, как училась эдаким манером моя знакомая в Екатеринбургском педагогическом институте (пардон – университете). Это типичнейший симулякр – один из многих в нашей жизни.
Зачем это ввели? Зачем нам вообще этот самый Болонский процесс? Уверен: ввели из суеты и низкопоклонства перед Западом – это давняя болезнь нашего народного духа. Официальное объяснение: чтобы наши дипломы признавались на Западе. А зачем нам надо, чтоб признавались? Мы к чему стремимся: чтобы наши молодые люди оставались работать здесь или уезжали? К тому же невежд и тупиц у них своих пруд пруди, а знающих и умелых они принимали всегда с распростёртыми объятиями. Мои друзья, закончившие в своё время физтех всегда находили работу на Западе, потому что умели что-то ценное. Здесь собака зарыта, а не в Болонском процессе.
Если мы хотим развиваться, нам нужна компактная, дешёвая, эффективная система образования. С креном в сторону техники и естественных наук. Немедленно закрыть все эти эколого-политологические. Или перевести в режим народных университетов культуры. Основной массе народа – добротное среднее специальное образование. Но это всё предполагает индустриализацию.
И ещё – не совсем по теме образования, но важно и для него. Представление, что мы вот так шагнём из мира ржавого железа в сияющий мир нано-технологий и экономики знаний – это прекраснодушная мечта праздной гуманитарной интеллигенции. Чистая маниловщина в нано-очищенном виде. Это всё равно, что пытаться овладеть высшей математикой , не зная таблицы умножения. Индустрия – это не только (и даже, возможно, не сколько) заводы и фабрики, технологии и всё, что с этим связано. Индустрия – это в первую голову индустриальный тип сознания и мышления, это определённая квалификация всего населения в целом: понятливость, грамотность, дисциплина, умение следовать технологической прописи. Непростое это дело… За последние двадцать лет у нас выросло фактически неиндустриальное поколение. Это гораздо хуже, чем физический развал заводов и фабрик.
Образование напрямую зависит от тех задач, которые ставит перед собой народ, страна. У нас задач никаких не видно, кроме пустопорожней болтовни и прекраснодушной мечтательности. Всеобщая пятилетняя сидячка в вузах, поигрывая под партой в телефончик, как нельзя лучше отвечает этому положению. Заложено оно было ещё в благословенный Застой, а полностью расцвело только сейчас. Но продолжаться долго так не может. Появятся у страны задачи – появится и новое образование.
Автор : Сергей Криндач.